[Гайдн], [Моцарт]

[Гайдн] Из его сочинений были исполнены и прокомментированы: 8 сонат (в том числе A-dur, D-dur, B-dur и C-dur – к сожалению, известны тональности только 4-х сонат, но и по тональностям трудно определить, какие именно сонаты были исполнены); каприччио G-dur; Вариации f-moll; Фантазия C-dur. При изучении и оценке музыкальных произведений необходимо обратить внимание на место, окружающую среду, политику — словом, всю обстановку, при которой художник создаёт. Культурные, а вместе с тем и музыкальные центры Германии менялись. Первоначально это были Вена, Берлин и особенно Дрезден (такие крупные композиторы, как Бах и Гайдн, были саксонцы); впоследствии— Вена (Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт); далее — опять Берлин и Саксония (Мендельсон, Шуман). Вена была весёлый, беззаботный город, а её жители полны наивности, простоты; никакие высшие вопросы их не тревожили, они жили беспечно со дня на день. Эта венская атмосфера — наивность, простота и весёлость — отразились на всех произведениях Гайдна. Он не страдал за человечество. Это — дедушка, который зазывает к себе детей («дети» — публика) и раздаёт им конфеты, поддразнивая немного, потому что он был всё же себе на уме; это — лукавый старичок. Эта наивность, простота и весёлость были необходимыми элементами в музыке; от них произошли грациозность, элегантность и другие ещё черты, с которыми познакомимся впоследствии. Г-н Рубинштейн исполнил восемь сонат Гайдна. Всё в них мило и весело. Гайдн вечно улыбается, шутит, как старый ребёнок; но это — не предшественник Бетховена. Затем г.Рубинштейн перешел к другим произведениям Гайдна, и раньше всего к вариациям. Вариации — самый старинный род фортепианной музыки, доведённый впоследствии до замечательного совершенства. Но это сделалось не сразу. Первоначально вариации заключались только в пассажах и имели единственною целью показать проворство пальцев. «Постепенно вариации всё больше одухотворяются и достигают наконец наивысшего совершенства: они начинают выражать мысли в музыке» (Гиппиус). У Гайдна встречается начало (но только начало) варьирования, изменения характера темы. Чтобы показать этот прогресс, г. Рубинштейн сыграл два номера вариаций Гайдна. В первом из них каждое из двух колен темы кончается в тонике, что сообщает музыке неизбежное однообразие; однако Гайдн ловко изворачивается из этого затруднительного положения. Вариации f-moll — самые известные и, пожалуй, самые красивые из вариаций Гайдна. Их музыка действительно прелестна. Замечательно, что в них варьировано целое небольшое сочинение, а не каких-нибудь шестнадцать тактов, как то делается обыкновенно. Исполнением каприччио («удивительно, как тогда люди не были каприциозны», — заметил исполнитель) и Фантазии, милой по своей весёлости, г.Рубинштейн кончил обзор фортепианных произведений Гайдна. «А теперь я обращаюсь к моим коллегам, к присутствующим пианистам и пианисткам. Заметили ли вы, что всегда Гайдна я играл на левой педали? Во времена Гайдна не существовало инструмента со столь сильным звуком, как наш современный» {Гиппиус). [Моцарт] Из его произведений были прокомментированы: сонаты A-dur (К.331-300h), F-dur (К.280-189е), a-moll (К.310-300d), C-dur (К.309-284b, K.545 или К.279—189d ?) F-dur (К.332-300k), F-dur (К.533 или 494); Фантазия и соната c-moll (К.455 и 457); Вариации C-dur (315d-264), G-dur (К.455); Фантазии c-moll (?), d-moll (К.385-397); Рондо F-dur (К.494); D-dur (К.485), a-moll (К.511); Adagio h-moll (К.540), жига G-dur (К.574); менуэт D-dur (К.576b-355). Чтобы лучше понять музыку Моцарта, необходимо познакомиться с нравами и обычаями того времени. Это было время утончённости (raffinement) и чопорности во всём — в обращении, в разговоре, в костюме. Мужчины носили напудренный парик с косичкой сзади, кружевное жабо, кружевные манжеты, шитый фрак, чулки, башмаки; дамы носили причёску вверх, вроде башни, ходили в фижмах, в которых нельзя было почти повернуться. Танцы были медленные, с низкими, глубокими поклонами или подпрыгиванием и т. п. Кажется странным говорить об этом по поводу фортепианной музыки Моцарта, но если в неё вслушаться со вниманием, то нетрудно будет убедиться, что манерность того времени отразилась и на ней. Г-н Рубинштейн исполнил только семь самых известных сонат Моцарта, «которые всем необходимо знать». После исполнения первой же из них г. Рубинштейн обратился к своим «товарищам фортепианисткам и фортепианистам» с вопросом, заметили ли они, что он всего Гайдна и Моцарта играет с левой педалью ? Он это делает потому, что современная звучность инструмента слишком не соответствует тогдашней звучности и характеру музыки этих композиторов. По поводу же самих сонат г.Рубинштейн сделал следующее замечание. Одна из сонат оканчивается маршем alla turca [в турецком духе]; в этом марше виден оперный композитор, как, впрочем, и во всей почти фортепианной музыке Моцарта. Моцарт — бесконечный мелодист; все у него поёт, темы его сонат — настоящие арии. Он мелодист приятный, благозвучный, он поёт лирически, не страдая за человечество. «Я так часто об этом говорю, — заметил г.Рубинштейн, — потому что скоро наступит время страдания в музыке». Мелодичность Моцарта не только красива, но в ней начинают уже проявляться и различные настроения. И как странно, что Моцарта дают играть малым, десятилетним детям: его нужно давать играть взрослым детям. Соната с предшествующей ей Фантазией (последнюю можно исполнять и отдельно от сонаты) — самое крупное и замечательное фортепианное произведение Моцарта: в нём сильнее выражается внутреннее настроение; Andante его — сладкое, сентиментальное. Кроме сонат г.Рубинштейн исполнил две вариации [точнее, два вариационных цикла] Моцарта (для того, чтобы показать поразительное отличие вариаций Моцарта от вариаций его предшественников): одну — на французскую тему «Lison dormait», вторую — на немецкую тему «Unser dummer Pobel meint» (последнюю г. Чайковский инструментовал в своей «Моцартиане») — и ряд мелких пьесок: три рондо, две Фантазии, Adagio, жигу («за что ни брался Моцарт, всё у него выходили жемчужины») и, наконец, менуэт — грациозный, с новыми, красивыми, интересными гармониями, тоже инструментованный г.Чайковским.