Дядя предложил мне пойти в окружной суд он защищал горемыку, которого обвиняли в краже.
 Я начал каждый день ходить на судебные разбирательства - они мне показались куда интереснее романов.
Я знал, что люди живут плохо, помнил казармы Хамовнического завода, видел ночлежки, ночные чайные, пьяниц, людей жестоких и темных, увидел тюрьму.
Но все это было извне, а на суде передо мной раскрывались сердца людей.
 Почему тихая, скромная крестьянка зверски убила соседа?
Почему старик зарезал падчерицу, с которой он жил? Почему люди верили рябому, уродливому чудотворцу? Почему они полны темноты, предрассудков, бурных и непонятных им самим страстей?
Я и до того знал, что есть «база» и «надстройка», но в Полтаве я впервые серьезно задумался над уродливостью и вместе с тем прочностью «надстройки».
 Прежде мне казалось, что можно изменить людей в двадцать четыре часа - стоит только пролетариату взять в свои руки власть.
 Слушая признания подсудимых, показания свидетелей, я понял, что все не так просто.