А. Н. Болдырев. Осадная Запись: Блокадный дневник

Слышал (в трамвае), что в Москве какой-то молодой человек получил три года за рассказ о том, что в Ленинграде съели всех кошек. А что было бы, если бы он рассказал о трупах с вырезанными мягкими частями, валявшихся десятками у моргов? (это недовезенные до морга). Несчастных этих мертвоедов расстреливали безжалостно: целыми семьями.

Адриа́н Анто́нович Франко́вский (род. 1888, Лобачов, Киевская губерния, Российская империя — 3 февраля 1942, Ленинград, СССР) 
 русский переводчик-полиглот, автор многочисленных переводов мировой классики на русский язык. 

О его последних днях написал А. Н. Болдырев, в записи за 12 февраля 1942 г. «Когда ушёл он <Франковский> — неизвестно, известно лишь, что около 12 ч. в ночь с 31-го на 1-е февраля он шёл по Литейному на угол Кирочной и ощутил такой упадок сил, что вынужден был отказаться от мысли дойти до дому. Он свернул на Кирочную, чтобы искать приюта у Энгельгартов <sic> (дом Анненшуле), но по лестнице подняться уже не мог. Упросил кого-то из прохожих подняться до квартиры Энг<ельгар>та, известить их. Было 12 ч. В этот момент как раз испустил дух на руках у жены сам Энгельгарт. Она, больная, температура 39, крупозное воспаление лёгких, сползла вниз (прохожие отказались помочь) и втащила А. А., уложила его на „ещё тёплый диван Энгельгарта“. Там он лежал и там умер 3-го утром. Жена Энгельгарта кого-то просила передать, чтобы зашли к ней знакомые его, узнать обо всём. Сразу они не смогли, а когда зашли, числа 7-го, 8-го, обнаружили, что жена Энг<ельгар>та тоже умерла накануне. По-видимому, перед смертью ей удалось отправить в морг Дзержинского района тела Энгельгарта и Франковского вместе, на одних санках».

А. Н. Болдырев. Осадная Запись: Блокадный дневник / Подгот. к печ. В. С. Гарбузова, И. М. Стеблин-Каменский. — СПб.: Европейский Дом, 1998. — С. 56-57. — ISBN 5-8015-0011-1
Упоминаются Б. М. Энгельгардт и его жена, Лидия Михайловна Андриевская.


Так как шел уже третий час обстрела, милиции ослабила свою непропускательную бдительность, и по улицам текли эти характернейшие быстрые, быстрые молчаливые ручейки пешеходов. Во всех подворотнях, в парадных, под аркадами, за выступами жмутся кучки осторожных и робких, или просто глазеющих, выглядывая и тоскливо топчась. Вдруг страшный треск близкого разрыва. Во мгновение ока улица словно выметена начисто. Лишь несколько человек продолжают свой бег по панелям. Это разъяренные или российско-беспечные. Но через минуту опять текут ручейки. Жизнь, прикрытая смертью…