гл II авелей Цион

II

Такое сильное стремление мы обнаруживаем уже в период первого изгнания евреев из своей страны — в вавилонском пленении.
Во времена пророка, именуемого Второ-Исайей, незадолго до конца пленения и начала первой волны репатриации, появились так называемые авелей Цион ("скорбящие о Сионе”) — изгнанники из Иудеи, оплакивающие разрушение Иерусалима и Храма.
 Они испытывали подлинное горе, но их скорбь, как справедливо предполагает Грец, выражалась также во внешних формах.
 Это подтверждается и словами пророка:

"Возвестить скорбящим о Сионе, что им вместо пепла будет дано украшение, вместо плача — елей радости, вместо унылого духа — одежда славы” (Исайя 61:3). 

Очевидно, они вели аскетический образ жизни и посыпали голову пеплом, как было принято у соблюдающих траур. Являлись ли авелей Цион особой сектой ”скорбящих о Сионе” или это были отдельные лица, разделявшие общую скорбь, трудно установить. Да это и не так важно. Секты того времени образовывались не так, как в наше время. Главное, что тогда были люди, ”скорбящие о Сионе”, удрученные общим национальным горем. Нет почти сомнения, что эти "скорбящие о Сионе”, для которых не было ничего дороже страны предков и Храма, были первыми, побудившими царя Кира разрешить изгнанникам вернуться на родину.
 Они же, видимо, были первыми вернувшимися в Страну Израиля, основоположниками великого еврейского ренессанса — "начала репатриации” в период возвращения в Сион".
 Национальная скорбь, национально-религиозная тоска стали движущей силой в жизни народа в одну из наиболее значительных эпох

его истории и породили великое движение, в центре которого была Страна Израиля.

Точно такое же движение возникло в народе в начале второго изгнания - римского.

Рабби Иехошуа бен Ханания, деятельность которого началась сразу после разрушения Второго храма и прекратилась незадолго до восстания Бар-Кохбы, боролся против секты (или группы) скорбевших о разрушении города и Храма; внешним проявлением этой скорби был отказ от употребления мяса и вина. Это были фарисеи-аскеты послехрамового периода, которых не следует смешивать с фарисеями-политиками периода, предшествовавшего разрушению Второго храма. Древняя барайта1,
1

Барайта - ”внешняя Мишна” - устное предание, не включенное в текст Мишны, отредактированное рабби Иехудой ха-Наси.имеющая большое историческое значение, рассказывает:

 ”После того, как Храм был разрушен вторично, распространились в народе аскеты, проповедовавшие воздержание от мяса и вина. Однажды встретился с ними рабби Иехошуа и спросил их: ’Дети мои, почему вы не едите мяса и не пьете вина?’ Они ответили ему: ’Разве можем мы есть мясо, которое приносилось в жертву в Храме, а теперь его (Храма) нет? Разве можем мы пить вино, которым поливали жертвенник, а теперь его нет?’ Сказал он им: ’Если так, то и хлеб не будем есть, так как нет более мучной жертвы’. ’Мучную можно заменить фруктовой’, — ответили они ему. ’Не будем есть и фрукты, так как нет уже приношения первинок’, — возразил рабби Иехошуа. ’Можно заменить фруктами, не подлежащими приношению’, — ответили аскеты. ’Так, может быть, и воду не будем пить, так как нет более и возлияния воды на жертвенник?’ — продолжал спрашивать рабби Иехошуа. На этом они замолчали. Сказал он им: ’Дети мои, послушайте меня: невозможно не скорбеть над тем, что произошло, но и слишком скорбеть нельзя, так как не позволяется налагать запрет, который большинство народа не в состоянии соблюдать. А поэтому так решили наши мудрецы: когда человек белит свой дом, пусть оставляет малость недобеленной; когда готовит трапезу, то пускай спустит малость; когда женщина украшает себя драгоценностями, пусть оставит малость - все в знак траура по разрушению Иерусалима. А кто скорбит по Иерусалиму, удостоится радоваться в его счастии, ибо так сказал пророк: ’Возвеселитесь с Иерусалимом и радуйтесь о нем все любящие его! Возрадуйтесь с ним радостью все сетовавшие о нем’ (Исайя 66:10) ”.

Рабби Ишмаэль бен Элиша, современник рабби Иехошуа бен Ханании, взятый в детстве в плен римлянами, говорил:

 ”Со дня разрушения Храма следовало бы всем нам отказаться от мяса и вина, но нельзя налагать запрета, который большинство народа не в состоянии соблюдать”.

Скорбь была глубокой и проявлялась в аскетических крайностях, против которых возражали выдающиеся ученые своего времени только потому, что "большинство не в состоянии их соблюдать”. Но вскоре эта тяжелая безысходная скорбь, которая как бы восполняла пробел, образовавшийся с потерей огромной национальной ценности — национального и религиозного центра, путем ригорозного соблюдения заповедей сформируется в активную силу.
Среда этих "скорбящих о Сионе” породит оруженосцев Шимона Бар-Кохбы — зачинателя небывалой революции, величие которой не померкло из-за ее неудачи. Он использует народное стремление восстановить развалины Иерусалима и Храма, и пламя беспримерного восстания разгорится и охватит все слои народа, мечтающего о свободе и не забывающего своей святыни. Скорбь выльется в великий подвиг.

Но во времена Бар-Кохбы евреи жили еще в своей стране, и не страна являлась средоточием их стремлений, а национальная независимость и религиозный центр - Храм.
 Постепенно, в течение нескольких веков, центр сосредоточения народа и центр его деятельности переместились из Страны Израиля в Вавилонию. Тоска по родине не ослабла, и в ”мессиях” тоже не было недостатка.
 Упомянем хотя бы лжемессию Моше из Кандии(Кандия — венецианское название острова Крит, использовалось также османами.) в период амораев.

в 440 г. рассказывается о том, что среди критских евреев появился один лжемессия и что вера в него евреев была столь значительна, что они забросили дела, ожидая дня, когда новый Моисей поведет их сухо через море в Обетованную землю (Сократ, Historia ecclesiastica, VII, 36).

 Но нового движения в еврействе тогда не возникло.
Амораи продолжали развивать и совершенствовать Талмуд, но ничего нового не создавалось.
Поэтому аморай рабби Хиллел счел возможным заявить, что ”нет Мессии для Израиля, ибо его уже истребили в дни Хизкии”.
 А еще раньше негодовали многие ученые раввины на ”вычислителей конца” и относили пришествие Мессии к ”трем явлениям, наступающим неожиданно”.
Само собой понятно, что такие воззрения, хотя и не ослабили тоски по стране предков, не способствовали превращению Эрец-Исраэль в активную движущую силу.
Это стало возможным лишь после того, как возникло новое движение в народе.