НЕХЕМИЯ БЕН ХАХАЛИЯ (445—424 до н. э.) / Клаузнер, Иосеф Гедалия (1874-1958) Гл. I

Клаузнер Иосеф Гдалия 
https://www.litmir.me/br/?b=250823&p=2
 I

 карта Иудеи во времена Нехемии  http://www.daat.ac.il/daat/israel/mapot/shaar-2.htm

Появление Нехемии  (נְחֶמְיָה בֶּן חֲכַלְיָה) 

сына Хахалии  Его отец назывался Хахалией (по Böhme, следует читать Хакке ле-Иа, т. е. «уповай на Бога»)
на арене истории еврейского народа произошло в один из наиболее критических периодов в жизни евреев. Роковой вопрос: ”быть или не быть?”, вставший перед народом вследствие падения Иудеи и изгнания в Вавилонйю, касался не только продолжения существования еврейского государства как такового; опасность исчезновения угрожала самой нации.

Вавилонское пленение, которое фактически началось с изгнания царя Иехояхина  (597 до н. э.), יְהוֹיָכִין

 глубоко ранило народный организм: народ Иудеи был разорван на две части. 

Всего четырнадцать тысяч человек было уведено в Вавилонию при царях Иехояхине и Цидкияху, צִדְקִיָּהוּ

но эти четырнадцать тысяч были цветом общества: царский дом, сановники и вельможи, главные священники, все богачи и правящая верхушка и даже самые нужные ремесленники — "плотники и кузнецы” 

(II Цари 24:14).

 (14) И изгнал он весь Иерушалаим, и всех сановников, и всех храбрых воинов, – десять тысяч (было) изгнанных, – и всех ремесленников и кузнецов; не осталось никого, кроме бедного народа земли.

МЕЛАХИМ II 24:14

В Иудее остались неимущие, большинство которых тоже было рассеяно после убийства Гдалии бен Ахикама, назначенного Навузараданом правителем Иудеи по приказу царя Навуходоносора.
 Невухаднеццар; נְבוּכַדְרֶאצַּר,

Итак, в Иерусалиме и в провинции осталось немного жителей. Это были простые люди, не имевшие состояния и не отличавшиеся образованностью. В Вавилонии же были лучшие сыны народа.
Как Иеремия в своей аллегории о двух корзинах со смоквами (Иеремия 24) , так и Иехезкель (11:15—18) ценили вавилонских пленников более высоко, чем тех, кто остался в Иерусалиме и провинции.

Действительно, в то время как после смерти Иеремии мы не знаем ни одного пророка в Иудее в период вавилонского пленения,
вавилонская диаспора дала двух великих пророков — Иехезкеля и ВтороИсайю.

Изгнанники жили в Вавилонии семьями и большими общинами, во главе которых стояли начальники родов. Такие общины существовали в Тель-Авиве (по-ассирийски — ”холм потопа”), в Касифии, в долинах рек Ахавы и (особенно много) Кевара ("Большого канала”) .

(15) И пришел я к изгнанникам в Тель-Авив, сидящим при реке Кевар, и сел там, где они обитали

Общины изгнанников пользовались полной автономией. Навуходоносор, хотя и не щадил бунтовщиков, был добрым властелином и заботилсй^а развитии торговли и культуры в своем государстве. Так что политическое и экономическое положение еврейских изгнанников было хорошим — насколько вообще может быть хорошим положение части нации, выкорчеванной из взрастившей ее почвы.

В 1893 г. в развалинах города Нофера (Ниппура) были найдены 730 вавилонских документов — коммерческие договоры торгового предприятия Мурашу, существовавшего во времена Артаксеркса I (465— 424 до н. э.) и Дария II (424—404), т. е. как раз во времена Нехемии. 

Мы обнаружили в этих документах имена 70 евреев, живших ”на реке Кеваре”.

 Из документов видно, что большая община этих изгнанников жила в хороших условиях. У них были земли, дома и виноградники — все так, как хотел пророк Иеремия в своем известном письме (Иеремия, гл. 29). 

Среди них были богачи, которые вели оживленную внешнюю торговлю. Многие из них были торговыми представителями богатых вавилонян и персов, всецело доверявших им. Среди них были сборщики податей и другие царские чиновники. Например, Ханания бен Менахем значится в одном из документов Мурашу под титулом ша-ана-мухи-уцур-ша-шары, т. е. ответственный за птиц царя (наподобие носителей библейских титулов адонирам — ответственный за исполнение принудительных работ, или ьиевна — заведующий хозяйством царского дома). В окрестностях Нофера были поселения и имения, называвшиеся по именам их еврейских владельцев. 

Так, например, один поселок назывался Бет-Ханания. В документах Мурашу упоминается канал Науру-ша-Натуну, т. е. река Натуна. Скорее всего, этот канал проходил по земле, принадлежавшей еврею Натану. Таким образом, еврейские изгнанники в Вавилонии были "свободными гражданами в свободной стране". Их политическое и материальное положение было прочным.

Их духовная жизнь тоже особенно не ущемлялась. Частица "йя" (Бог), являющаяся составной частью многих имен (например, Ахия, Бенайя, Баалия, Берехия, Звадия, Тувия, Иедайя, Иешравия, Маттания, Плайя), говорит о том, что они ощущали крепкую связь с Богом Иудеи — Яхве. Имена Шабтай (у пятерых из семидесяти евреев, упомянутых в документах Мурашу) и Хаггай указывают на то, что изгнанники в Вавилонии соблюдали субботу (шаббат) и еврейские праздники (хаггим) . Имена Ханан, Ханни, Ханани, Ханания говорят об их вере в то, что Бог помиловал свой народ, сжалившись над ним; имена Педайя, Птахья, Менахем (Нехемия) — что Бог принес избавление своему народу, раскрыл двери изгнания руками царя Кира и утешил евреев. Имя Плайя указывает на чудеса, которые Бог сотворил или сотворит для своего народа, а имена Бнаэль и Бнайя намекают на восстановление Храма или Иерусалима. Но вавилонские евреи все же не избежали политических преследований, как видно из некоторых мест у ВтороИсайи. Например:

...это народ разоренный и разграбленный;

все они связаны в подземельях

и сокрыты в темницах;

сделались добычею, и нет избавителя, ограблены, и никто не говорит: ”отдай назад!”

(Исайя 42:22)

О политических преследованиях более позднего времени мы находим убедительное свидетельство в главе 63 и далее. Нельзя также сказать, что евреи пользовались полной духовной свободой. Наряду со светом были и тени, как всюду в диаспоре, где евреи жили большими общинами. Пророк жалуется:

Я открылся не вопрошавшим обо Мне;

Меня нашли не искавшие Меня.

”Вот Я! вот Я!” — говорил Я народу, не именовавшемуся именем Моим.

Всякий день простирал Я руки мои к народу непокорному, ходившему путем недобрым, по своим помышлениям.

К народу, который постоянно оскорбляет Меня в лицо, приносит жертвы в рощах и сожигает фимиам на черепках.

Сидит в гробах и ночует в пещерах; ест свиное мясо, и мерзкое варево в сосудах у него;

А вас, которые оставили Господа, забыли святую гору Мою, приготовляете трапезу для Гада и наполняете чашу для Мени...

(Исайя 65:1—4, 11)

Они подражали вавилонянам и забыли не только своего Бога, но и свою страну. И действительно, среди 64 имен, которыми звались семьдесят евреев в документах Мурашу, 26 имен - чужеземных! В вавилонском документе времен Кира — по-видимому, брачном договоре — дочь еврея Иешайяму имеет вавилонское имя Таббат-Ишар, что значит ”любимица богини Астарты”. Вообще среди еврейских имен того времени много вавилонских и персидских; более того — многие из этих имен включают в себя названия языческих божеств. Например, Мордехай — Мардукъя (Меродах), Билшан — Бель-Шуну, Эстер — Иштар, Бигвай (чисто персидское имя) и др. Возможно, вавилонские евреи не придавали значения этому, как в наше время еврей Изидор не придает значения тому, что его имя связано с египетской богиней Изис, а еврейка Фаня — тому, что имя Эпифания означает появление бога на земле.

Как видим, ассимиляция и тут шла полным ходом. Не удивительно поэтому, что в первую волну репатриации при Кире многие евреи не пожелали покинуть страну своего изгнания. Но все же среди них было немало националистически настроенных последователей Иехезкеля и ВтороИсайи.

В Иудее дело обстояло еще хуже. Около пятидесяти лет (585—537) она была лишена интеллигенции и независимого политического руководства. Наиболее выдающиеся люди были изгнаны из ее пределов, а новые пророки появились только в Вавилонии. Иерусалим опустел, а провинции пришли в запустение, и население их поредело и измельчало. Горестно сетует пророк:

Города святыни Твоей сделались пустынею;

Пустынею стал Сион;

Иерусалим опустошен...

После этого будешь ли еще удерживаться, Господи,

Будешь ли молчать и карать нас без меры?...

Недолго владел народ святыней Твоей;

враги наши попрали святилище Твое.

(Исайя 64:9-11; 63:18)

Спасение могло прийти только из Вавилона.

Первая волна репатриации, известная под названием Возвращения в Сион (538—516 гг. до н. э.), которая началась с разрешения, изданного Киром, и завершилась с постройкой Храма, принесла из Вавилонии несколько тысяч изгнанников. Многие, однако, остались

на насиженных местах, не желая терять выгоды своего положения. Они не хотели расставаться со своими имениями и домами, торговыми делами и службой, а также, возможно, с развитой вавилонской культурой и удобной легкой жизнью. Самые богатые и образованные не вернулись на родину. Покинувшие Вавилонию были либо малоимущими, которым было нечего терять, либо религиозно-националистически настроенными. Последние не могли забыть Иерусалим; еще свежа была в их памяти клятва предков: ”Если забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя”. Они оставили Вавилонию и прибыли к "матери, потерявшей своих детей”, к ”скорбящей вдове”, чтобы утешить ее в ее одиночестве и избавить от вдовства. Оставшиеся в Вавилонии выразили свою привязанность к стране предков лишь "золотом, серебром, имуществом и скотом, доброхотными пожертвованиями в Божий дом в Иерусалиме" (Эзра 1:4) . Жертвовали на заселение Эрец-Исраэль и постройку Храма... Tout comme chez nous2.

Что и говорить, жизнь в Иудее была мало привлекательной. Репатрианты нашли страну в ужасном положении: она была окружена врагами со всех сторон; горсточка оставшихся не могла им противостоять, и страна превратилась в "ничью землю"; всякий, претендовавший на какую-либо часть, приходил и захватывал, что хотел. Весь северный край до Бет-Эля захватили самаритяне. Они представляли собой смесь израильтян с чужеземцами, которых поселили на еврейской земле Санхерив и Ашшурбанипал и которые ассимилировались с евреями. Таким образом, самаритяне в большинстве своем были израильтянами колена Эфраима/ и только затаенной ненавистью к ним можно объяснить, что в нашей древней литературе их называют инородцами. Эта ненависть имела хорошо известную причину: израильские самаритяне переняли многие языческие обычаи от чужеземных колонистов, которых поселил среди них ассирийский царь. Западный край был

в руках ашдодян. Они также были смесью разных народов: ”Чужое племя будет жить в Ашдоде” (Зхария 9:6). Евреи были подвержены их влиянию: "сыновья их наполовину говорят по-ашдодски” (Нехемия 13: 24). На востоке жили аммонитяне, представлявшие большую угрозу, — их царь принимал участие в убийстве Гдалии, и, очевидно, они намеревались захватить Иудею. На юге находился самый страшный враг — идумеи, которые с давних времен ненавидели евреев. Они завоевали Негев и сильно теснили Иудею, за что еврейские пророки сулили им большие невзгоды.

Все эти народы причиняли много бед евреям в их маленькой стране. Это объяснялось не их злыми намерениями, а историческими причинами. Греческий историк Геродот рассказывает, что в то время появляются на исторической арене набатеи — воинственный народ арамейско-арабского происхождения (бней-невайот?). Сначала они напали на моавитян, а потом на аммонитян и идумеев. Набатеи завоевали часть земель этих народов, и это заставило тех теснить Иудею, захватывая, что удастся.

Мы видим, что репатрианты застали Иудею в весьма бедственном положении: большая часть страны была захвачена завоевателями и лишь малая доля ее оставалась в руках евреев, жителей и хозяев страны. Еврейское население сосредоточилось на пространстве от Хеврона на юге до Бет-Эля на севере и от Иерихо на востоке до Лода (Лидды) на западе. И на этой незначительной территории все было разрушено и опустошено. Не было политического и религиозного центра. Жизнь была неупорядоченной, и еврейское население влачило жалкое существование. Все же, несмотря на падение Иудейского царства и убийство Гдалии, несмотря на то, что Навузарадан изгнал часть народа в Вавилонию, а Йоханан бен Кареах увел еще одну часть народа в Египет, — в Иудее осталось еврейское население. Но оно было немногочисленным.

Небольшая часть оставшихся в стране евреев жила в Иерусалиме и его окрестностях, малонаселенных и еще носивших следы разрушения. Большинство оставшегося населения жило в селах и городках Иудеи. Они не могли стать основой национального возрождения. Многие из них еще сохранили веру своих предков, связанную с Ханааном и культом Ваала, владыки земли. Пророков и вождей у них не было, и поэтому они брали пример со своих соседей-язычников и стали полудикарями.

В этот хаос репатрианты из Вавилонии, которых называли ”изгнанниками”, принесли с собой стремление к возрождению. Хотя репатриантов было меньше, чем жителей страны, они как по своему общественному положению, так и по общему и еврейскому образованию стояли выше последних. Следует помнить, что в Вавилонию были изгнаны лучшие люди, что перенесенные страдания и невзгоды закалили их, что приобщение к вавилонской культуре повысило их духовный уровень, а учение пророков воспитало их в еврейском духе. Неудивительно поэтому, что между прибывшими из Вавилонии и остававшимися в стране возникла неприязнь. Конечно, в конце концов одолела "диаспора”, которая являлась основным носителем еврейских и общекультурных ценностей, но сопротивление и столкновения между двумя лагерями были неизбежны. В противоположность остававшимся в стране, большинство которых было, как уже сказано выше, жителями сел и городков Иудеи, репатрианты поселились в Иерусалиме и его окрестностях и там образовали более густо населенный центр. С тех пор начались распри между ”иерусалимцами” и ”провинциалами” (ам-ха-арец — простым народом). Точно так, как в период вавилонского пленения оставшиеся в Палестине евреи взирали с высокомерием и презрением на изгнанников в Вавилонию, так теперь относились репатрианты к местным жителям. И в самом деле, духовный уровень последних был невысок. Отсутствие культуры, языческие обычаи, забвение еврейского языка — все это были печальные признаки ам-ха-арец. Это прозвище стало теперь синонимом невежды и грубияна,

чего не было в дни Первого храма.

Политическое и экономическое положение было не лучше. Жизнь и имущество подвергались постоянной опасности.

 Пророк Зхария жалуется: 

”Ибо до тех дней /до восстановления Храма/ не было платы для /работающего/ человека, ни платы за труд скота; ни уходящему, ни приходящему не было покоя от врага; и попускал Я всякого человека враждовать с другим” (8:10). 

Когда пророк хотел утешить и возвестить о спасении, он предсказывал: ”Так говорит Господь Саваоф: опять старцы и старицы будут сидеть на улицах Иерусалима, каждый с посохом в руке от множества дней. И улицы города сего наполнятся юношами и девушками, которые будут играть на улицах его” (8:4— 5). 

Отсюда мы можем заключить, что Иерусалим был безлюден в ту пору. Улицы были пусты и погружены в уныние. Не слышно было голосов играющих детей; не радовало глаз спокойствие старцев, проводящих без забот остаток дней своих. Из жизнерадостной и цветущей Вавилонии ”изгнанники” вернулись к безжизненным руинам.

Как будто чтобы умножить невзгоды репатриантов, год за годом следовала засуха и еще более ухудшала положение бедного и измученного населения. Но более всего тяготили подати и налоги: 

1) минда, или ”подать царю” (Нехемия 5:4) , — подушный или поземельный налог; 

2) бло — по всей видимости, налог на продукты питания; 

3) халах — подорожные налоги.

Помимо царских податей, были еще многочисленные поборы в пользу наместников и их чиновников, грабивших народ. Так продолжалось долгое время. Недаром сетует Нехемия в своей молитве: ”И вот мы ныне рабы; на той земле, которую Ты дал отцам нашим, чтобы питаться ее плодами и ее добром, вот мы рабствуем. И произведения свои она во множестве приносит для царей, которым Ты подчинил нас за грехи наши. И телами нашими и скотом нашим они владеют по своему произволу, а мы в великом стеснении” (Нехемия 9:36-37).

Вдобавок ко всему, надо было делать взносы (трумот) Храму, хоть и в небольших размерах, и отдавать ему десятину с урожая. Все это было не по силам маленькой и бедной стране. Голод в результате продолжительной засухи, налоги, необходимость содержать наместников, взносы и десятина вынуждали мелких землевладельцев закладывать свои поля и виноградники богатым землевладельцам. В новом еврейском государстве все это породило неравенство, последствия которого могли быть очень опасными. Ведь существование этого маленького государства держалось на любви к нему народных масс, готовых на жертвы ради него. Если же эти массы будут порабощены богачами, они возненавидят и их и управляемое ими государство, — станут ли они тогда его защищать, заботиться о его процветании и самом существовании?

А на пути развития нового государства стояли многочисленные препятствия. Репатрианты приступили к восстановлению Храма. Правительства не было. Положение политического центра — Иерусалима — было непрочно. Нужен был хотя бы религиозный центр. Но как только приступили к постройке Храма, а самаритянам, не пережившим вавилонского пленения и, как уже было отмечено, перенявшим от ассирийских колонистов многие языческие обычаи, отказали в участии в этом деле, от самаритян сразу полетели клеветнические доносы персидскому царю о том, что евреи собираются создать религиозный и политический центр, чтобы взбунтоваться и отделиться от персидского царства. Возбужденные "ненавистниками Иехуды и Биньямина” подозрения достигли своей цели.

Но евреи воспользовались временными трудностями Персии, когда после смерти царя Канбузи(Камбиза) маг Гомата выдал себя за брата убитого Канбузи (у греков — Бардиа лжеСмердис).
 Воодушевленные пророчеством Хаггая (Аггея), они приступили к строительству Храма (520 г.) и завершили его после четырехлетнего труда, прерываемого несколько раз из-за доносов (516 г. до н. э.).
Яркое описание трогательного зрелища дано в последних строфах 3-ей главы книги Эзры:

 "Многие из священников и левитов и начальников родов, старики, которые видели прежний Храм, при основании этого Храма у них на глазах громко плакали; но многие громогласно с радостью восклицали. И не мог народ распознать восклицаний радости от воплей плача народного; потому что народ восклицал громко и голос слышен был далеко".

 Эта трагическая сцена еще ожидает кисти великого национального живописца. Плач стариков и радость юношей перемешались и слились воедино, и трудно было распознать, что это — скорбь сквозь радость или радость сквозь скорбь. Лишь такой великий духом пророк, как Хаггай, мог предвидеть будущее и сказать: "Кто остался между вами, который видел этот Дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?... Слава сего последнего Храма будет больше, нежели прежнего!" (Хаггай 2:3, 9).
Действительно, Второй храм дал еврейскому народу, а может быть, и всему миру, больше, чем первый: ряд книг пророков, почти все Писания (Ктувым), все Апокрифы, основы талмудического законодательства и его литературно-фольклорной части (часть Мишны и древних мидрашей) , а языческим народам — христианство.
 Но лишь пророк мог это предвидеть. В глазах простого народа, не обладающего даром провидения, Второй храм был большим разочарованием.

Чаша бедствий, которые преследовали репатриантов, переполнилась, когда возникло соперничество между светской государственной властью, находившейся в руках Зрубавела бен Шеалтиэля, наместника Иудеи, внука последнего иудейского царя, и духовнорелигиозной властью, сосредоточенной в руках первосвященника Иехошуи бен Иехоцадака, внука предыдущего первосвященника.
Народ разделился на две партии — светско-политическую и духовно-религиозную. Как видно, Иехошуа бен Иехоцадак не был той фигурой, в которой нуждался народ в этой критической ситуации. По словам пророка Зхарии, Иехошуа был ”одет в запятнанные одежды” и ”сатана стоял по правую руку его, чтобы противодействовать ему” (3:1,3).

О нем злословили, обсуждали его недостатки и даже замечали за ним нечистые дела. Два пророка того времени, Хаггай и Зхария, старались помирить двух руководителей нации, чтобы ”совет мира был между ними” (там же 6:13). Но мир не был установлен, и Зрубавел был смещен, очевидно, по обвинению в том, что он, отпрыск царского рода, стремится стать царем Иудеи. В этом, как мы потом увидим, подозревали также Нехемию, но так как Нехемия жил в спокойное время и не происходил из царского рода, то это подозрение не стало обвинением. Зрубавел же принадлежал к династии царя Давида и правил в смутное для Персии время.

Дело кончилось тем, что светский политический руководитель вынужден был уступить место первосвященнику Иехошуе. Но прерогативы его светской власти были сильно сокращены, и он был подчинен Наместнику Заречья” (т. е. заевфратской территории), лишь малой частью которого была Иудея. Надежда евреев на самостоятельность сильно поколебалась. Последняя искра этой надежды погасла с уходом Зрубавела.

Тогда наступил период, которому пророк Зхария (4:10) дал замечательно меткое название ”день маловажный” — время мелких событий и мелких людей. Ничего значительного не происходило. Царило всеобщее уныние, и Возвращение в Сион было настолько не похоже на полное избавление, что репатрианты продолжали соблюдать те посты, которые были в свое время установлены в память разрушения Храма.
 Пророк Зхария был вынужден предсказывать, что эти дни превратятся в ”веселье и праздники”. Народ вообще не верил, что произошло какое-то избавление, что он освободился. В самом деле, разве освободились евреи от персидского порабощения? Разве они независимы? Разве Иудея обогатилась, окрепла или приобрела власть? Разве такую видимость избавления предсказывали пророки? Разве об этом мечтали?
ВтороИсайя обещал репатриантам:
”Вот я украшу камни твои рубином и сделаю основание твое из сапфиров. И сделаю окна твои из порфиров и ворота твои из яхонтов, и всю ограду твою из драгоценных камней” (Исайя 54: 11—12); "достояние народов придет к тебе” (там же 60:5) ; ”тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их — служить тебе” (60:10); ”и придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все презиравшие тебя” (60:14) и т. п.
 Где все это? Где это богатство, это покорение угнетателей, эти блеск и великолепие? Все было как раз наоборот: бедность, подчинение, многочисленные и тяжелые подати. Неудивительно было, что народ впал в отчаяние.

В условиях такого политического и материального упадка ухудшаются и нравы. Пророк, живший во время, близкое к Нехемии, и известный нам под именем Малахи (Малахия), потрясающе описывает состояние морального упадка. Среди народа были ”чародеи и прелюбодеи и те, которые клянутся ложно и удерживают плату наемника, притесняют вдову и сироту и отталкивают пришельца” (Малахи 3:5). О священниках говорит пророк: ”...вы уклонились от пути..., сбили многих с путей закона, нарушили завет Леви(Левия), говорит Господь Саваоф. За то и Я сделаю вас презренными и униженными пред всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона” (там же 2:8—9). Те грехи, которые совершали священники и народ, не были вызваны случайными корыстными побуждениями, но превратились в осознанную норму поведения. Как во всякую эпоху морального упадка, распространилось циничное мировоззрение, при котором не только не соблюдают нравственных законов, но и издеваются над ними и их блюстителями. Пророк Малахи гневно обращается к своим современникам: ”...Вы говорите: ”всякий, делающий зло, хорош в глазах Господа, и к таким Он благоволит”, или: ”где Бог правосудия?” (там же 2:17); ”Вы говорите: ”тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его и ходили уныло пред лицом Господа Саваофа. Ныне мы считаем надменных счастливыми” (там же 3:14—15) и т. д. Конечно, были и ”богобоязненные” (там же 3:16), которые возмущались дурными делами и неправыми мнениями. Но таких было мало, и они не могли изменить положение. Необходима была перемена извне, чтобы спасти молодое и бедное государство. Требовалась выдающаяся личность, которая радикально изменила бы политическое, экономическое и духовное положение, а такой личности не было в Иудее.
 Поэтому лучшие люди из репатриантов обратили свои взоры на оставшихся в Вавилонии изгнанников, которые и теперь, как уже было сказано, представляли собой отборную часть нации. Пророк ожидает ”ангела Божьего”, который расчистит путь Богу, послужит ”очищающим огнем” — энергичное и красивое определение, больше нигде не встречающееся в нашей древней литературе.

Таким ”очищающим огнем” явился Нехемия бен Xахалия.