VI
Решительная победа над Никанором увеличила политический вес Иудеи как в глазах самих евреев, так и в
глазах их соседей. Иехуда Маккавей доказал, что маленькая страна может соперничать в геройстве с большими и мощными странами. И еще в одном убедились Иехуда и его братья: без освобождения от сирийского владычества невозможна полная свобода. Несмотря на обещания сирийских царей, что они не будут вмешиваться во внутренние дела Иудеи, явился Деметрий и силой навязал евреям первосвященника, которого народ не избирал и взгляды которого не соответствовали настроениям большинства нации. И это понятно: цари Сирии совершенно не понимали сущности внутренних брожений Иудеи и в перевесе той или иной партии видели чисто политическую подоплеку, тогда как это всегда являлось следствием переплетения политических и религиозных интересов. Чтобы освободиться от такого вмешательства, Иудея должна была обрести полную самостоятельность.
Но каким образом можно было достичь такой самостоятельности? Ведь евреи никогда не могут быть уверены в том, что сирийский царь не пришлет новые войска, чтобы опять полностью их подчинить. Поэтому необходимо было найти сильных союзников, которые содействовали бы установлению независимости Иудеи и известным образом гарантировали бы ее.
Таким союзником мог быть только мощный Рим. Римский орел еще не вонзил тогда своих острых когтей в сердце Передней Азии, но Сирия уже во многом подчинялась правителям Рима. Еще со времени большой победы над Антиохом III (Великим) у Магнесии (190 г. до н. э.) Рим брал заложников у сирийских царей: ими когда-то были и Антиох Эпифан и Деметрий Сотер, с которыми воевал Иехуда Маккавей. В другой работе мы уже обращали внимание на то, каким тоном требовал римлянин Попилий Ленас от Антиоха Эпифана, чтобы тот отказался от завоевания Египта, а от его сына Антиоха V Евпатора и от его опекуна Лисия римский сенат требовал сокращения сирийских военных сил. Еще при Лисии и Евпаторе евреи добились известных льгот, используя давление римских легатов в Сирии — Квинта Мемия и Тита Мания, как следует из документа, включенного во II книгу Хасмонеев. Итак, Рим был для Сирии своего рода ”вышестоящей инстанцией”. Вполне естественно поэтому, что Иехуда Маккавей в своем стремлении упрочить свой статус и освободить Иудею от сирийского владычества пытается заключить союз с римлянами. Такой союз явился бы признаком свободы, самостоятельности Иудеи. А римляне, следовавшие правилу ” разделяй и властвуй”, могли лишь радоваться расколу в сирийском царстве. Они всегда опасались, что Сирия может окрепнуть и воспрепятствовать их политике в Азии.
Поэтому не следует сомневаться в существовании этого союза (как сомневался, например, Вильрих в своей книге ”Юдайка”). Шюрер подчеркивает, что условия этого союза были более выгодны для римлян, чем для евреев. А это доказывает, что содержание договора верно приведено в I книге Хасмонеев. Ведь если бы это было не так, то автор-патриот внес бы Поправки” в пользу своего народа. Правда, можно усомниться в оценке Шюрера: оговорка ”как этого потребуют обстоятельства” включена не только в условия выполнения договора евреями, но и в условия выполнения договора римлянами, а это ведь главное. Во всяком случае не было никаких пунктов договора, особенно выгодных евреям. Это само по себе служит доказательством, что перед глазами еврейского историографа находились подлинные исторические документы. Склонность к переоценке римлян в I книге Хасмонеев, со всеми ошибками при этом, можно понять лишь при условии, что договор о союзе не был выдумкой: это — оправдание шага, в необходимости которого позднее, когда книга была написана, возникли сомнения. Имена посланников, которых Иехуда отправил в Рим, также подтверждают достоверность рассказанного: одного из них звали Эвполем бен Иоханан бен ха-Коц, а другого — Ясон бен Элиэзер. Имена посланников наиболее фанатичного еврейского патриота того времени были греческие! Но евреи, отправляющиеся в Рим для ведения переговоров с римским Сенатом, не могли быть другими. Государственные нужды и дух времени в некотором смысле сильнее даже национального движения ("совсем как у нас” — по французской поговорке). Герцля, обновителя нашего национального^движения, звали Теодор, а пророка этого обновленного движения, Нордау, звали Макс, и никто не видит в этом греха, умаляющего их верность нации. Весьма возможно, что упомянутый Эвполем и эллинский писатель, автор греческой книги ”0 царях, правивших в Иудее” — одно лицо; а Иоханан, его отец, был ходатаем-заступником при дворе Селевкидов. Действительно, против духа времени не пойдешь!
Не было тогда Исайи, который предостерег бы Иехуду Маккавея от римской опасности, как в свое время он предостерег Хизкию, царя Иудеи, что нельзя доверять посланникам вавилонского царя Меродах-Баладана: ”Вот придут люди, и все, что есть в доме твоем и что собрали отцы твои до сего дня, будет унесено” — в Рим. Пророчество истощилось... Все восторгались заключенным союзом, и, вероятно, именно из-за неумеренного восхваления римлян в I книге Хасмонеев и самого союза с губителями Страны Израиля эта книга, такая еврейская и такая библейская по своему содержанию и языку, не была включена в канон Священного писания, и составители Талмуда даже не упомянули ее ни одним словом, в то время как они неоднократно упоминали Бен-Сиру, который тоже не был включен в Библию.
Соглашение между римлянами и евреями содержало обещание взаимной помощи в случае войны. Кроме того, римляне обещали, что будут грозить Деметрию войной на море и на суше, если он не перестанет притеснять евреев. Таким образом, Иудея стала союзницей Рима, и Иехуда Маккавей считал это большой честью и большой удачей.
Не успели еще посланники Иехуды вернуться в Иерусалим, а правители Рима — начать угрожать Деметрию (это обещание было явной неискренностью, продиктованной старым римским принципом ^разделяй и властвуй!”), как Деметрий, сильно раздосадованный поражением Никанора, послал своего военачальника Бакхида, хорошо знавшего Иудею (он побывал вместе с Алкимом в Иерусалиме), с большой армией, чтобы разбить Иехуду Маккавея, пока тот не успел еще отдышаться от последней войны, которая, несмотря на одержанную им победу, наверняка стоила евреям большого кровопролития. Спустя всего полтора (а если год был високосным — два с половиной) месяца после ”Дня Никанора”, в месяце нисан 161 г. (а по мнению Эд. Майера — 162 г.) Бакхид был уже на подступах к Иерусалиму. Сирийское войско расположилось у Бирзета по соседству с Гуфной, а Иехуда со своим войском — у Эласы около верхнего Бет-Хорона. У Бакхида было 20 тыс. пехотинцев и 2 тыс. конницы. У Иехуды, за такое короткое время не успевшего еще мобилизовать новое войско, — всего 3 тысячи человек. Возможно, что, когда прекратились религиозные гонения и Бакхид привез с собой первосвященника Якима, вообще ослабла притягательная сила Хасмонеев; возможно также, что любовь к Иехуде Маккавею ослабела из-за его деспотизма.
Автор I книги Хасмонеев рассказывает, что большинство из 3 тысяч воинов Иехуды разбежались в страхе при виде огромного войска сирийцев, так что у него осталось всего 800 человек. Этим автор хотел оправдать поражение Иехуды и смягчить произведенное поражением впечатление. Но оправдывая его таким образом, он достигает противоположного результата: лишь меньшинство осталось верным Иехуде и на этот раз, большинство же не верило в него или было сборищем трусов. Но в действительности с Иехудой осталось больше 800 человек, что видно из самого рассказа автора книги Хасмонеев: столь малое войско не в состоянии было бы воевать с утра до вечера и разгромить правый фланг Бакхида (I книга Хасмонеев 9:13—15). Более обосновано мнение, что когда еврейское войско увидело многократное превосходство сирийцев (22 тысячи
против 3 тысяч), они предложили Иехуде уклониться от боя, пробраться в горы и выждать там подходящий момент. Но разве такой человек, как Иехуда, способен был уклониться от боя? Удрученный сознанием, что несмотря на все свои победы, он не смог собрать под свое знамя большую армию, Иехуда предпочел геройскую смерть позорному существованию. ”Упаси меня Бог бежать от врага! — был его ответ. — Если пришел час наш, то сложим головы, как герои, и не посрамим нашей чести!” Эти слова были достойны того, кто провозгласил: ”Не забывайте о том позоре!”
Упорно боролось малочисленное войско Иехуды с большой армией Бакхида и даже обратило в бегство правый фланг сирийцев. Тогда бросил Бакхид на евреев свой левый фланг, и оставшиеся силы Иехуды не могли устоять. Иехуда Маккавей пал с мечом в руках, а спасшиеся от врага убежали в горы (в нисане 161 или 162 г.). Тело Иехуды унесли его братья Ионатан и Шимон и похоронили его в своем родном городе Модиине, где покоились их предки. Все верные сыны народа и родины оплакивали тяжелую потерю.
После необыкновенных подвигов, совершенных в течение пяти—шести лет (167/166—161/160), подвигов, поражавших как еврейский народ, так и их соседей, погиб этот легендарный герой. Эллинисты и сирийцы радовались: что же оставил после себя этот выдающийся герой, кроме вечной памяти и неувядаемой славы? Да и память его не так уж чтилась. Автор I книги Хасмонеев, восхваляя Иехуду Маккавея, говорит: ”Его память будет благословенна вовеки”. На это Вельхаузен замечает с горькой, но справедливой иронией, что если бы не христианские монахи, которые сберегли греческий перевод I книги Хасмонеев и греческий оригинал II книги Хасмонеев, а также ”Иудейские древности” и ”Иудейскую войну” Иосифа Флавия, то память
о нем давно бы исчезла...
Ибо действительно, к нашему позору, в Талмуде, Мидраше и в хануккальных молитвах упомянуты Маттитьяху, Иоханан Гиркан, Александр Яннай, царица
Саломея-Александра, Гиркан и Аристобул (возможно, и Шимон, сын Маттитьяху), но не Иехуда Маккавей. Даже при упоминании в Талмуде ”Дня Никанора” ничего не говорится про великого победителя, а всего лишь сказано: ”..л вышел ему навстречу (Никанору) один из рода Хасмонеев”.
В еврейской литературе впервые встречается его имя в ”Свитке Антиоха” и в некоторых малых мидрашах, а также в еврейском Иосиппоне — все это более поздние сочинения. Что же осталось от всех его геройских подвигов, кроме Ханукки? Ведь и ”День Никанора” с течением времени был забыт! Враг одолел, еврейская армия распалась, Бакхид и Алким вернулись в Иерусалим, а эллинисты и сирийцы снова правили в Иудее.
Но осталась не только Ханукка. Молодой Иехуда пал геройской смертью в бою, сражаясь как лев, а такая смерть является тоже победой, победой во имя будущего. Иехуда Маккавей остудил горячий сирийский котел. Он доказал, что маленький еврейский народ может бороться с большим сирийским народом. Он положил конец всем попыткам Антиоха Эпифана эллинизировать Иудею и уничтожить еврейскую религию, а заодно и нацию. Он был первым, кто старался полностью освободить Иудею не только мечом, но и посредством дипломатии — заключением союза с Римом. Он заботился также о евреях вне Иудеи и карал язычников, притеснявших евреев на территории исторической Палестины, так что они не смели ”поднять голову”. Поступая так, он поставил задачу перед будущими правителями Иудеи — превратить Иудею в Страну Израиля. Все, что было сделано Хасмонеями после него, было всходами тех семян, которые посеял Иехуда на родной земле. Он остался верным народу и родине до последней капли крови. Он был храбрым воином и изобретательным стратегом. При всей своей вере в Божье провидение, при всех молебнах, постах и песнопениях, он как опытный государственный деятель и энергичный полководец не имел себе равных.
Важны его дипломатические заслуги: заключение союза с Римом имело в свое время большое политическое значение для маленькой, отстаивающей свою независимость страны. Но он был и умелым организатором: он организовал армию, укрепил Храмовую гору и Бет-Цур, заботился о земледелии и об имуществе убитых и бежавших, отстаивал национальную религию и культуру. По-видимому, он собрал и старался канонизировать пророческую литературу и, наверное, упорядочил богослужение в Храме, установив постоянное дежурство верных священников.
Вот почему имя его стало для всех народов символом борьбы за освобождение, жертвы на благо народа и национального героизма, направленного к одной цели — освобождению своей страны и спасению ее Божественного учения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий