Книга первая
Отправление
Часть первая
Во стане русских воинов
Глава первая
Заря, Заря! Я Земля, как слышно? – спросила трубка хриплым голосом полковника Здрока.
– Земля, слышу вас хорошо. Я в Дегунине, товарищ
полковник.
– Какого хера ты там делаешь, Бонапарт долбаный? В
войнушку поиграть захотелось? Населенный пункт взяли, ордена ждем? Будет тебе
орден святого Геморроя первой степени, в жопу себе его засунешь, и затолкаешь
поглубже, и четыре раза повернешь… – Здрока несло и могло нести еще долго, а
мобильный у Громова садился, и карточек не подвозили уже неделю. – В Дегунине он
сидит! Тебе русским языком сказано, что ты должен в Баскаково выдвигаться на
соединение с Волоховым, чтобы совокупным ударом овладеть населенным пунктом
Бобры, а они в Дегунине сидят и ордена ждут!
Все говорят – Волохов, Волохов… Когда и что вообще сделал Волохов?
Громов рявкнул:
– Рры-ота!
Все подобрались и вытянули руки по швам.
– Бар-р-дак… – с отрепетированной усталой
брезгливостью, дабы не распускать людей, сказал Громов. –
Даю установку. Через два часа нам предписано в районе деревни Баскаково
соединиться с ротой капитана Волохова и объединенными усилиями нанести удар по
противнику на указанном направлении, которое нам укажут в указанное время
******************
Часть вторая
Каганат
Глава первая
1
Просыпаясь утром и глядя на Женьку, лежавшую всегда
на спине, ровно, прямо, в том абсолютном покое, в каком никогда нельзя было ее
застать днем, Волохов думал: почему умереть не сейчас?
Удивительна была их тяга к свободе и горизонтали в любых чуждых сообществах, – и
неотменимая вертикальная иерархия, которой подчинялась любая их группа; здесь
Волохов чувствовал это особенно остро – даром что в газетах, в кнессете и в
каждой компании, куда его затаскивала Женька, все беспрерывно спорили и с разных
сторон ругали власть. Все это, в отличие от неутихающей российской склоки, было
занятием милым и почти домашним.
В Москве у Волохова даже была как-то невеста. Они
прожили вместе два года, а потом он сбежал – от ее кроткой покорности, тихой
задумчивости и вечной печали. Она была странная девушка, все время плывшая по
течению и никогда ни с кем не спорившая. Он уж почти забыл ее. Как ее звали?
Валя, филолог-фольклорист с соседнего курса, с филфака, располагавшегося этажом
выше в первом гуманитарном. С Валей жилось спокойно, тихо и уютно, но Волохову
не хотелось больше так жить. Он никогда не понимал, что происходит у Вали в
голове. Иногда она привозила из экспедиций странные поговорки и повторяла их по
любому поводу: «Ай-но густо, вайно хрусто. Оболокать картошно, растолокать
оплошно. Черешень заступ колубал, аи чекуляку гордубал?» Где-то он уже слышал
такую речь, но не помнил где. Должно быть, что-то южнославянское.
Еще меньше он понимал ее сказки, в которых добро
никогда не побеждало – его угнетали, а оно смирялось
В нем с детства была предрасположенность к этой слабости и жалости, и не научись
он вовремя подавлять их, его давно бы уже оседлали, особенно по нынешним
временам.
За три недели до отъезда он не выдержал-таки и спросил с полузабытой уже
робостью (совершенно отвык тут стесняться себя, все было не по-русски отчетливо:
да – да, нет – нет):
– Жень, поехали со мной, а?
Ты что, предложение мне делаешь, морда?
– Типа того, – буркнул Волохов.
– Милый, я страсть как польщена, но я ведь ЖД. Ты
разве не знаешь?
– Жэ Дэ? – переспросил Волохов. – В смысле
национальность?
Первый его порыв был – утешить, в том смысле, что –
подумаешь, ты же знаешь, у нас там далеко не так дремуче, а если кто посмеет
тебя так назвать – я ему все оторву; но мужчинское это желание утешать и
защищать тут же испарилось – не такова была Женька, чтобы чего-нибудь бояться.
Она уже смеялась его непонятливости.
– Ага, национальность. Жи Ды. Живой Дневник. Jah
Division. Женька Долинская. Ты что, правда не слышал? Как ты в страну поехал,
ничего о ней не зная?
Такой снисходительности он не любил. Все-таки ей было
только двадцать три года.
– Я, Женечка, знаю столько, сколько мне нужно. Этим
историк отличается от журналиста.
– Ну не сердись, пожалуйста. Мордочка, я не могу
выйти за тебя замуж, и ни за кого не могу по крайней мере до известного
момента.
– Когда Мессия придет?
– Не совсем. Когда миссия исполнится. ЖД – это Ждущие
Дня, если хочешь.
– И когда день?
– Это уж ты почувствуешь.
Прежде чем Женька вернется домой, Волохов решил встретиться с коллегой из Музея
истории катастрофы и расспросить его про ЖД.
Коллегу звали Миша Эверштейн, – как говорил один
московский знакомый, «хазар настолько, что это уже неприлично».
– А знаете, что сделал Саул Ой-Вэй с Элией?
– Обрезание по самый корень, – хмыкнул Волохов.
– Нет, это скорей в манере вашего нового вождя. Он
подъехал к нему на коне, близко-близко, вот как сейчас я подхожу к вам… –
Эверштейн встал с кресла и приблизился к Волохову. Волохов отчего-то захотел
встать, учитывая, что ли, торжественность момента, но тот властным жестом руки
остановил его. – Сидите, сидите. Он сказал ему всего одну фразу – но ее хватило.
Ее не все знают. Это серьезные слова, Володя, и то, что я вам сейчас их скажу,
подтверждает, как серьезно я отношусь к вам на самом деле.
Волохову стало не по себе.
– Было очень тихо, – понизив голос, таинственно и
властно продолжал Эверштейн. – Только лес и звезды, и два бывших
друга-соратника. Шайка Саула молча смотрит, встав полукругом. И тогда Саул
Ой-Вэй сделал то, что хазары редко делали даже со злейшим врагом. Он отчетливо
сказал, глядя в глаза Элии: «Ты пойдешь в Жадруново».
Повернулся и ушел прочь с
поляны, на которой его солдаты подстерегли Элию. Элия упал на колени и кричал
ему вслед: «Отмени! Отмени проклятие!» – но он был хазар, хоть и выкрестившийся,
и должен был помнить, что это проклятие не отменяется.
– А что такое Жадруново?
– Понятия не имею. Никогда там не был. Звучит похоже
на какой-то населенный пункт, да? Вернетесь в Россию – изучите.
Волохов и понял, что голоден, счастлив, влюблен, как сорок ласковых сестер, и
знать не хочет про территориальные споры тысячелетней давности. Мир, дружба,
жвачка, make love, not wars. Как смел он забыть все это? Колдовство, чистое
колдовство. Ужо тебе, чертов гипнотизер! Ты у меня пойдешь в Жадруново.
Глава вторая
1
По большому счету у Волохова не было еще случая,
когда он по-настоящему, ни в чем себе не солгав, мог бы жить с женщиной в одной
квартире, разговаривать обо всем на свете и при этом постоянно ее хотеть.
Комментариев нет:
Отправить комментарий