Эдуард Кузнецов, Михаил Хейфец ПРО шпионов

Эдуард Кузнецов, Михаил Хейфец ПРО шпионов
Нет повести, читабельней на свете...
Про шпионов и разведчиков много чего наворочено.
Мы хотим рассказать, как оно в некнижной жиз­ ни порой случается.
 Поскольку речь идет о людях в беде, мы позво­ лим себе уклониться от морализирования на деликат­ ную тему: о сотрудничестве с иностранной разведкой.
Вместе с тем мы полагаем, что:
 1. Советская система в состоянии войны с демо­ кратическим миром, а потому разведывательные опе­ рации против нее не только оправданы, но и жизненно необходимы.
 2. Агент разведки имеет право на защиту госу­ дарства, ради которого он рискует столь многим.
3. Серия внешнеполитических провалов США — частично следствие слабости ЦРУ.
 4. Всяк несчастный достоин сострадания, и прежде всего тот, кто попал в капкан беды не в раже погони за корыстными, шкурническими, деляческими или иными низменными интересами.
 5 6 101. 249 /.

СВЯЗНИК ЦРУ И ЕГО «ДОНОР»
 Сперва никто не обратил особого внимания на новичка — армянина Говика Копояна. Мускулистый смуглый парень под тридцать, с аккуратными уси­ ками и глазами несколько навыкате. Что еще? Ну, может, более работящий и сноровистый, чем средне­ статистический бушлатник, ну, чуть ли не в первый день отдубасил одного стукача... И всё вроде бы. Но вот весной 1976 года в штабе зоны перепо­ лох: явил себя «высокий гость» в полковничьих по­ гонах — председатель республиканского управления КГБ Мордовии В. Н. Ашутов.
 На живых врагов при­ катил посмотреть, ну и, конечно же, не «клеветника» Иванова ему демонстрировать, обозвавшего колхоз­ ную корову блядью, а что-нибудь позамысловатей.
Од­ ного, другого поволокли перед светлые полковничьи очи, глядим —и Копояна тоже... Странно!
Стали при­ глядываться да выспрашивать, но заговорил он, лишь когда пообвык в лагере и обзавелся друзьями.
 Оказывается, неприметный Копоян был одним из самых дерзких агентов американской разведки в СССР.
* * *
В кармане у него всегда шелестело: работа де­ нежная — командир экипажа пассажирского самолета «ЯК-40», да к тому же на очень выгодной линии Ере­ ван— Москва. Так что не нужда подвигла его к блу- каниям по тайным тропам. Но и особой оппозици­ онности в нем вроде не замечалось. К примеру, в ла­ гере он своих земляков-НОПовцев* хоть и не чурался, но и реформаторского их пыла не разделял.
 * Национальная Объединенная Партия Армения — нелегальная организация националистического толка.
 «Какая такая независимость?.. Рано еще.
 Армяне только-только в себя от турецкой резни приходят.
 У нас, считай, только еще первое поколение интел­ лигенции после геноцида...
Да на моих глазах дере­ вянный Ереван в европейский город вырос!
 И мест­ ные боссы правильно гордятся своим делом и вовсе не считают себя армянской «сучней»...»
Так рассуждал он обычно.
И вдруг однажды выскочило: «Противно тут жить! Невмоготу противно. НОПовцы шурудили по-своему, а я по-своему».
Видно, бродила в нем та особая комбинация лич­ ностных свойств, которая порой выталкивает из со­ ветской духоты даже вполне чиновных и благополуч­ ных.
— А почему непременно через разведку? Тебе на своем «Яке» в Турцию — раз плюнуть.
— Чтобы меня выдали Советам, как Зосимова или Ведуту с Карпенком?*
Я не идиот. На той стороне надо иметь крышу...
С Нуряном Григоряном они были друзья с дет­ ства.
Тот был лейтенантом ереванского управления КГБ. Но не из тех, что своим мундиром пугают про­ хожих. Он себе ходил в штатском, как того требовала его работа — слежка за иностранцами и руководство сетью местных тихушников.
 Деньги они у американцев не брали, только ерун­ ду какую-то — на покрытие «технических» расходов.
Деньги у них водились свои.
Григорян был вполне правоверным чекистом, пока не арестовали по обвинению в каком-то мошен­ ничестве его отца — честнейшего, по его словам, чело века.

 * З оси м ов — пи л от « А эр о ф л о т а » , беж ал в И ран в 1977 году, выдан советским властям шахом , к оторый позже так не х о т е л , ч тобы сам ого его вы дали Х о м ей н и .
В ед ут а — со л д а т пограничной сл у ж б ы , беглец, т о ж е вы дан ш ахом .
К арпенок — с о л д а т , беж ал в Т ур ц и ю в 1975 году, вы дан турецким прави тель ством на расправу. В се они сейчас в концлагерях.


 Григорян заметался, взыскуя правды и потрясая красной книжечкой, — увы! Вот тогда и начали его распирать мстительные мечтания, и правоверность его затрещала по всем швам. Завелись и у него деньжишки.
— Рядом со мной он был бедный человек, — рас­ сказывал Копоян. — У меня от башлей карманы лопа­ ются, а у него — шиш.
Почему? — спрашиваю. Боит­ ся! Я кому хошь скажу: в ГБ работают самые честные люди, потому что они жутко дрожат своей конторы.
Как-то нашли они, Григорян рассказывал, портфель с золотишком.
 Так в контору сдали!..
Мент бы ни за что, а эти боятся.
 Ну, я ему говорю: ты что же, не видишь, как люди живут? Не знаешь самого страш­ ного проклятья: «Чтоб тебе всю жизнь на зарплату жить?»...
Комбинации они крутили, видать, интересные.
 Одна из них, в частности, завершилась взяткой зам- председателю Верховного Суда СССР.
Во время след­ ствия Комитет вышел на это дело и даже заарканил ту даму, через которую деньги попали к высокому судье.
На допросе ей предложили усвоить нужную легенду и действовать строго по инструкции.
Судье, видно, уже показали уличающие документы, поэтому он беспрекословно вернул даме деньги, а та направи­ лась в московское управление ГБ и сообщила, что Копоян дал ей эту сумму на хранение, а теперь вот она прослышала, что он арестован за какое-то нехоро­ шее дело, — может, и деньги его нечистые... Так что возьмите их, Бога ради.
Судья отделался испугом. Но чуть позже, на сес­ сии Верховного Суда, его проводили на пенсию.
 Однажды в 1975 году каким-то деловым ветром занесло в Ереван военного атташе американского по­ сольства.
Самая нужная фигура, лучше не придумаешь — в каждой шпионской книжице именно он руководит американской военной разведкой.
Копоян: — Потом уже, когда работа у нас завертелась, нам объяснили: «Ребята, военный атташе — фигура, украшающая разведку. Вы зря рисковали, выходя на него. Дела делают другие, которые не на виду...»
Первая встреча едва не обернулась провалом — за американцем тянулась гирлянда тихушников, и Гри­ горян ретировался.
 В следующий раз атташе удачно выскользнул из гостиницы в ночную темь...
Конечно, шанс распечатать уста работника опера­ тивного отдела КГБ был слишком заманчив, чтобы от него отказаться.
Информацию о КГБ Григорян поставлял обширную, разнообразную и достоверную. Связь была сразу отработана профессионально четко.
В Москве устроили несколько тайников, куда кто-ни­ будь из американцев закладывал подробные вопрос­ ники: без таких путеводителей их агент мог заблудить­ ся в море доступной ему информации.
Копоян, доста­ вив пассажиров в Москву, успевал и в ресторан наве­ даться и тайники обследовать.
А вернувшись в Ереван, передавал ориентировку другу, забирал у него готовый материал и через день-другой доставлял его в москов­ ский тайник.
Таким образом были исключены прямые контакты «донора» с потребителем, встречи его со связником маскировались старой дружбой, а фланиро­ вание последнего по московским улицам тоже было куда как естественно.
 Система поставок информации по линии Ереван — Москва действовала бесперебойно около полутора лет.
Однажды Копоян привез компаньону приятную но­ вость: президент США выразил им личную благодар­ ность за ценные сведения...
Копоян и Григорян разбросаны по разным зонам, а потому столкнуть их рассказы о том, как конкретно произошел провал, возможности не было.
Мы даем версию Григоряна — принципиально она не отличает­ ся от таковой Копояна, к тому же нам хочется хоть  отчасти уравновесить темпераментные филиппики последнего в адрес своего бывшего друга и соратника.
Московское управление заподозрило, что кто-то из сотрудников братской армянской республики рабо­ тает на американцев.
Ереванская охранка зашевели­ лась, наморщила лоб, подозрительно прищурила гла­ за... Григоряна охватила паника.
Позже, во время следствия, ему в качестве улик предъявили частично дешифрованные радиотексты американского посольства.
Кстати говоря, и хитроум­ ная бумага, на которой он писал свои донесения, ока­ залась вполне читабельной, хотя американцы клялись, что ГБ ни в жизнь не одолеет эту премудрость. Григоряну начало казаться, что все посматривают на него с особым подозрением. И он потерял голову. Во время обеда в закрытой чекистской столовой он увидел, что к нему направляется его начальник и ка­ кой-то незнакомец в голубом.
 «Все!.. Арест! — решил он. И бросился им навстречу. — Я агент ЦРУ!»
 Те опешили — то ли стрелять, то ли самим в плен сда­ ваться...
 Позже Григорян объяснял свой «гениальный» ход так: добиться этой «явкой с повинной» доверия и предложить свои услуги в качестве агента-двойника.
 ГБ этой игры не приняла, но, конечно, использовала Григоряна для засады на одного из американских дип­ ломатов, пришедшего к тайнику за очередной порцией информации.
 — Ну а ты знал, — спрашиваем Копояна, — что раз уж разведчик, то когда-никогда, а провал?
— А! — досадливо крякает он. — Я все рассчитал до тютельки. Только вот с дураком не надо было свя­ зываться. Да куда же денешься — информация-то у него, а не у меня. Допустим, они бы меня выследили в Москве. Не Григоряна, а меня — я ведь контачил с американцами, а не он... Дают они на меня запрос в Ереван, а те спускают приказ в оперотдел, тому же Григоряну. Он мне — сигнал. Начинается слежка и  прочие гебистские игры, я забираю Григоряна в само­ лет, и в первый же рейс мы в Турции.
 От Еревана чуть вильнул — и все...
План — золото! Если бы этот ду­ рень не струсил!
 — А чего это он? Ты же говорил, вроде он не слабак?
— Он же гебист! А у них в печенках сидит, что Комитет всесилен — так им долбят с утра до ночи. И что, мол, перебежчика везде достанут, что ЦРУ не может своих защитить даже в Вашингтоне, и если ГБ решила кого замочить, так считай, он уже дох­ лый...
И он верил в это. Знаешь, дают нам как-то очную ставку. На следствии, значит. Вводят его, и он мне с порога: «Теперь видишь, что такое Комитет?» — с торжеством почти. Мы с ним, бывало, спорили об этом — так вот, мол, он прав, раз нас поймали... Ну! — Копоян презрительно щурит глаза. — Сам же сдался и сам прав!.. И ведь что обидно — он когда кинулся к ним с признанием, они ему: «Пиши доклад­ ную», он про себя им вкратце написал, а про меня сперва ни слова. Они звонить в Москву — и весь цвет московской контрразведки ринулся в Ереван.
 В моем самолете! Представляешь? Да если бы мне знать — я бы их всех в Турцию привез.
 И его бы, дурака, потом выменял!..
При всей опрометчивости той «явки с повинной», она все же частично облегчила участь Григоряна и, автоматически, Копояна: первому дали всего 12 лет, а Копояну и того меньше — 10, поскольку, хотя на следствии он запирался изо всех сил, вина его, как ни крути, полегче, чем офицера спецслужбы.
 В лагере Копоян держится с достоинством. Одно­ го из нас он попросил, прощаясь: «Напомните обо мне американцам. Может, они что-то смогут сделать для меня... Я честно на них работал и ни в чем не под­ вел. Все-таки их президент вынес нам личную благо­ дарность — может, они об этом вспомнят...»  Мы пытались напомнить устно — безуспешно, мы написали — безответно.

 II. «АМ ЕРИКАНСКИЙ ГРАЖ ДАНИН» ЮРИЙ ХРАМЦОВ

 От подъема до отбоя он бродил за каптеркой.
Его давно уже не гоняли на лагерные работы: даже чекистские медики признали его нетрудоспособным «по ранению» — под тонкой кожицей слева от лба вибрировал живой мозг, след той пули.
Он одиноко маячил по тропке: 30 шагов туда, 30 обратно... Шел 25-й год его заключения.
 В конце 40-х годов Храмцов тянул рядовую лямку в группе советских оккупационных войск в Германии.
И бежал на Запад. Мало ли их, таких беглецов.
Бежа­ ли в основном за сытой жизнью.
Особенно в те нищие годы, когда отдельная квартира даже для полковника МГБ слыла великой наградой, когда холодильник по­ лагался (через закрытый распределитель) аппаратчи­ кам не ниже секретаря горкома, а до радостного хру­ щевского обещания, что «при коммунизме каждый будет иметь по костюму и даже не по одному», было еще лет десять...
А под боком сверкающая Европа, с колбасными витринами и вереницей автомобилей... Кто решится осудить тех беглецов?
Но Юрий Храм­ цов пустился в бега не в погоне за витринным сиянием иного мира, им двигало вполне осознанное неприятие колхозно-чекистской системы.
В ФРГ он окончил американскую разведшколу и в 1953 году получил задание проникнуть на террито­ рию СССР и, кажется, в районе Северного Урала определить расположение атомных объектов.
До эпо­ хи искусственных спутников такую информацию до­ бывали способом «камикадзе» — засылкой агентов вглубь страны.
 Вместе с напарником их высадили на берегу моря, они удачно миновали погранзону, углубились в лес, и,., раздался выстрел.
Пуля выломила Юрию кусок черепа выше виска. Он еще успел обернуться к товари­ щу, крикнуть: «В нас стреляют!» — и увидел, как тот снова наводит пистолет. Вторая пуля засела в бедре. Он потерял сознание — очнулся от пинков погранич­ ников, которых привел его напарник.
В похвалу сталинским нравам следует заметить, что, хотя предательство весьма поощрялось, предате­ лей не щадили.
 Диалектика диалектикой, а раз был бомбистом при царе, значит, и теперь может что- нибудь такое эдакое учудить; раз бежал из Освенцима, значит, запишем в лагерную карточку, что склонен к побегам; раз американцев продал, и нас продашь...
Дали ему не то 10, не то 15 лет.
Так и живет он где-то теперь со штампом «изменника родины» для властей и с клеймом предателя — для всех остальных.
Храмцова приговорили к 30-ти годам: 25 лет ла­ герей и 5 ссылки.
В ответ на все заезды начальства («раскайтесь», «просите прощения»...) отвечал твердо: «Я американ­ ский гражданин. Свою страну продавать не собира­ юсь». Конечно, формально он не гражданин США, но некоторым действительным гражданам великой Аме­ рики не мешало бы поучиться у него твердости: стоит им попасть на Лубянку — через пару дней сопли и слезы так и сочатся со страниц «разоблачительных» газет.
 Конечно, формально он не гражданин США, но всякий раз, твердо выговаривая эту сакраментальную фразу, он воздвигал непреодолимую стену, о которую разбивались начальственные посулы, угрозы, соблаз­ ны...
В скобках отметим, что никаких реальных выгод от служения богатой и могучей державе он никогда не имел.
О нем, видимо, забыли те, кто когда-то послал его на смерть. Когда в 1972-м детантном году прези­ дент Никсон нагрянул в Москву, лагерники сложней­ шими путями передали друзьям на воле, а те — в аме­ риканское посольство просьбу о помощи Храмцову.
 Посольство долго наводило всяческие справки, потом пришел ответ: «Посольство США радо узнать, что мистер Храмцов жив».
И все. Начальство с тех пор еще более озлобилось, а положение Храмцова и без того было тяжелейшим.
За все 25 лет он не получил ни одного письма, ни од­ ной, самой жалкой посылки, положенной заключенно­ му раз в год...
Тяжка участь «американского гражда­ нина» — навалилась на него чугунным задом страна его предков, отвернулась, забыла легкомысленная страна его мечты...
В 1978 году кончался его лагерный срок.
 Но Храм­ цов не радовался — впереди его ждала пятилетняя ссылка.
 И вдруг начальник отряда: «Куда намерены ехать?»
 — Куда отвезут. Не я же место ссылки выбираю,
Отрядный разозлился: «Кончайте мне мозги пуд­ рить. Я смотрел документы — ссылку вам отменили по амнистии 56-го года...»
Так Храмцов спустя 22 года узнал, что ему сокра­ тили срок и забыли сообщить об этом.
«Свобода» сва­ лилась на него нежданно-негаданно.
 Ни одежонки хоть какой, ни рубля... Четверть века не гнулся человек там, где другие ползали, четверть века уповал на по­ мощь богатейшей державы и остался в конце концов нищ и гол, словно Иов.
 Он поселился в сотне миль от Москвы — в Тарусе.
Американцы и пальцем не шевельнули, чтобы помочь ему эмигрировать.
Друзья прислали ему вызов из Из­ раиля.
Он получил отказ и поехал в московский ОВИР узнать причину.
Там его и арестовали — за посещение  Москвы без разрешения. Дали ему год лагерей. Еще один год. Последний ли?
* * *
 Безразведочных времен пока не предвидится. Именно из этого и следует исходить. Антицэрэушный визг в последние годы пошел на спад — американские внешнеполитические провалы поубавили когорту визжащих глупцов, но заводилы- хитрецы не унимаются.
 Вот бы их всем скопом обме­ нять на одного Храмцова, — пуд побрякушек на зо­ лотник.
 Пусть бы они там покричали против КГБ.