ЧЕЛОВЕК ЗАПАДА
Группа создателей ГЭМИКШа. Сидят: Миттельштадт, Авцин, Каган-Шабшай, Бирбрайер, Духенина. Стоят: Рубинштейн, Шинкевич и Кремнев
Это
был последний на Украине (да и в России) музей еврейской культуры.
Однако искусствоведы затрудняются сказать, сколь долго он проработал, в
каком году был создан и когда прекратил существование. Относительно его
финала получила хождение версия о том, что в начальные дни Великой
Отечественной войны, во время бомбежки Одессы, в еврейский музей угодила
бомба
и все экспонаты были уничтожены. Однако никаких доказательств тому не приводится. Нет ответа и на более важный вопрос:
какие именно произведения еврейского искусства находились в выставочных
залах и запасниках первого Всеукраинского музея еврейской культуры
имени Менделе Мойхер-Сфорима...
Из интервью Эдуарда Родити с Марком Шагалом:
«…В
Москве жил один инженер Каган-Шабшай, который купил у меня около 30
картин. Эти картины должны были войти в экспозицию музея еврейского
искусства, который он хотел основать. Но потом началась революция, и
Каган-Шабшай вынужден был отложить свой план. В 1922 году он одолжил мне
эти купленные им картины для выставки в Париже.
Три
из них были проданы на аукционе в декабре 1956 года в Salle Drouot.
Когда в 1922 году я вернулся в Париж, эмигрировавшие родственники
Каган-Шабшая заверили меня в том, что он разрешил им продать картины,
одолженные мне, и оставить выручку себе. Но позже, после смерти
Каган-Шабшая, советское правительство от имени оставшихся в России его
наследников изъяло оставшиеся три картины, и они в течение еще 20 лет
были под арестом.
И
когда эти картины в 1956 году были, наконец, проданы в Париже,
наследники – жили они в эмиграции или в советской России – могли
получить более
12 миллионов франков, намного больше, чем они могли бы получить в 1922 году.
Я сам продал эти картины Каган-Шабшаю
самое
большое за несколько тысяч франков!»
Roditi, Edouard.
Dialoge uber Kunst.
Wiesbaden, 1960
Наталья
Львовна и ее сын Андрей Куманин, специалист по художественной ковке
металла, – внучка и правнук Якова Каган-Шабшая, живущие ныне в Израиле, –
вручили мне удивительный документ: список работ еврейских художников и
скульпторов, переданный Яковом Фабиановичем Музею еврейской культуры в
Одессе.
Яков Фабианович и в самом деле был человеком Запада – ученым и меценатом.
В
1995 году в Москве на ВДНХ демонстрировалась экспозиция, посвященная
московским меценатам начала прошлого века, один из стендов которой
рассказывал о Каган-Шабшае. Этого московского коллекционера
среди
ему
подобных, таких, к примеру, как Мамонтов, выделяла важная особенность.
Он был истинно еврейским меценатом: поддерживал молодых еврейских
мастеров, собирал произведения еврейского искусства и мечтал создать
первую еврейскую художественную
галерею в Москве. Но галерею открыть не удалось.
Р.С.Ф.С.Р
Президиум Московского Совета
Раб.,
Кр. и Красноарм. Депутатов
Москва, Советская пл.,
дом Московского Совета Рабочих Деп.
1/12 дня 1924
№ 1763
Профессору Я. Ф. Каган-Шабшай
(Страстной бульвар, дом № 14)
Ходатайство
Ваше об отводе Вам бесплатно участка земли во владение № 20 по
Покровскому бульвару для постройки здания под Еврейскую Худож. галерею, –
Управление делами Президиума М.С. удовлетворить не может.
Член Президиума Волков
Секретарь Е. Алалыкина
По всей видимости, у Каган-Шабшая была давняя идея – создать в России
еврейский художественный
центр. В пожелтевшей от времени вырезке из «Биржевых ведомостей» (июль 1917 года) можно прочесть следующее сообщение:
КРУЖОК ЕВРЕЙСКОЙ ЭСТЕТИКИ
Недавно основанный кружок еврейской эстетики, группирующийся около известного в Москве мецената Каган-Шабшая, npucтyпил к художественному издательству. Первой вышла старинная еврейская сказочка «Шихас хулин», реставрированная М.
Eродерзоном и прекрасно орнаментированная и
иллюстрированная Л. Лисицким. Ценность издания не столько в замысле
сказки – простом и наивном, как история нашего Садко, сколько в ее
своеобразном языке и национальном духе, в прекрасной иллюстрированности и
оригинальной внешности.
Мудрец,
презирающий мелкие интересы семьи ради изучения Торы, попал в чудесное
царство духов. Он очаровал своим умом принцессу, вступил с нею в брак и
поселился в волшебном дворце, но среди его пышности и чертовщины вскоре
соскучился по ритуалу субботних свечей, по Торе и по синагоге и
отпросился у принцессы домой. Захватив с собою золотой булыжник, он
покинул волшебное царство и в ночь под субботу спустился в свой дом к
жене, где без заботы о хлебе снова засел за писания, позабыв о своей
второй жене, и принцесса, в ожидании мудреца, отчаянно рвала календарные
листочки и, наконец, отправилась за ним сама. Она
встретила его на пути в синагогу и после его отказа следовать за ней так убийственно его поцеловала, что мудрец пал мертвым.
Книга
издана в японской манере и очень изящна. Рисунки Л. Лисицкого
заслуживают серьезного внимания. Они чудесно передают волнующую
экзотику, движение и глубокие национальные черты. Вследствие заповеди о
несотворении кумира изобразительное искусство у евреев развивалось
чрезвычайно туго. Но на заре их культуры у них еще было многое от
египетской и ассирийской символики, остатки которой дошли даже до наших
синагог в Западном крае. Теперь, с развитием европейского искусства, с
отделением искусства от религии, еврейское искусство тоже начинает
пользоваться натуральными фигурами людей и животных, но понятно, что в
этом направлении евреи пока идут позади европейцев. Л. Лисицкий пытается
пойти новой дорогой и найти собственный еврейский стиль в живописи. Он
соединяет в своей орнаментальной живописи древневосточную символику с
достижениями современной живописи и на этой почве обнаруживает
увлекательные гротески.
Задача
кружка эстетики направляется к изучению еврейского искусства как
ценности эстетической и к выяснению его национальных особенностей и
индивидуальности.
В
ближайшем времени под общим заглавием «Шомир» выйдет книга А. Эфроса и
Я. Тугендхольда о художнике М. Шагале и «Плач Иеремии» и «Экклезиаст» с
украшениями Лисицкого, Фалька и Рыбака.
Я. Тепин
Наталья
Львовна Каган-Шабшай, с которой я имел честь познакомиться,
рассказывает, что дом ее деда нередко посещал Марк Шагал. Он был тогда
малоизвестным и бедным художником, талант которого разглядел Яков
Фабианович.
Об
этих встречах вспоминает и сам художник в автобиографии «Моя жизнь»:
«Счастье, если удавалось вечером хоть немного подержать в руках кисть
или поболтать с приятелем врачом и литератором по имени
Баал-Машковец-Эльяшев (Баал-Машковец, или Баал-Махшовес, – псевдоним;
настоящая фамилия Эльяшев – прим. «ЕС»). Эта дружба была для меня
большой поддержкой в трудное время. Познакомились мы в доме
коллекционера Каган-Шабшая, во время горячего диспута о судьбах
искусства. Каган был одним из первых покупателей моих картин. Он выбрал
несколько штук для национального музея, который собирался основать».
Быть
может, Яков Фабианович и в самом деле поведал Шагалу о своей мечте
создать национальный музей, но в автобиографии меценат пишет только о
том, что сумел воплотить в жизнь:
«1933 г. – Создал художественную еврейскую галерею (свыше 300 №№), которая подарена мною в указанном году Евpейскому музею им.
Менделе в Одессе (согласно переписке с Укр.
Наркомпросом)».
27 декабря 1933
Дорогой м-е Шагал,
Получив
с выставки принадлежащее ему полотно «Праздник», м-е Каган-Шабшай
обнаружил на голове раввина небольшую царапину. Мы крайне сожалеем о
случившемся и надеемся, что господин Каган видит все в несколько более
мрачном свете, чем на самом деле, и что это повреждение может быть
удалено без особого труда. Вы окажете нам огромную услугу,
проверив эту картину и высказав на сей
счет свое мнение. Не могли бы Вы оказать любезность, позаботившись о том, чтобы дефект был аннулирован и чтобы нам не пришлось
обращаться к эксперту и страховому агенту.
С надеждой посылаю Вам изъявления своего глубочайшего уважения,
заместитель хранителя [К. Эггер]
Ознакомившись
с копией списка переданных музею картин, я долго не знал, как
подобраться к теме. Это, по-моему, было настоящее открытие. Но как об
этой находке рассказать читателю? Ведь это всего лишь список, пусть и
драгоценный!
Я
обратил внимание на подпись принявшего дар – «М. Шехтман» – и вспомнил,
что однажды в «Вестях» были напечатаны воспоминания, автором коих был
некий Марк Шехтман. По возрасту он, конечно, не мог быть тем самым М.
Шехтманом, но его рассказы об отце, Москве (место дарения картин!)
заставили меня насторожиться. Я позвонил Марку Шехтману. И
действительно, он оказался сыном того самого М. Шехтмана, а точнее
Эммануила Шехтмана, который принял дар Якова Фабиановича Каган-Шабшая.
После
этого родилась идея познакомить Наталью Львовну, внучку Каган-Шабшая, и
Марка Эммануиловича, сына Эммануила Шехтмана, – потомков тех, благодаря
кому возникла художественная коллекция Музея еврейской культуры. Во
время этой встречи я услышал интереснейшие подробности и ознакомился с
документами, касающимися истории музея, которые хранились в семейных
архивах этих людей.
УССС-НКО
Главнаука
1-й Всеукраинский Музей
Еврейской Культуры
им.
Менделе
Мойхер-Сфорима
19 марта 1932 года
Одесса, ул. Бебеля № 2, тел. 22-86
ОБЯЗАТЕЛЬСТВО
1-й
Всеукраинский Госмузей Еврейской культуры имени Менделе Мойхер-Сфорим
/Одесса, ул. Бебеля № 2, который в дальнейшем будет именоваться «Музей»,
получает от профессора Якова Фабиановича Каган-Шабшая /Москва,
Антипьевский пер. № 10/14/ безвозмездно в свою полную собственность его
художественную коллекцию, состоящую из произведений живописи, скульптуры
и т. п. еврейских художников, согласно отдельной, прилагаемой при сем
описи, подписанной уполномоченным
Myзея т. Шехтманом и т. Каган-Шабшаем Я. Ф., на нижеследующих условиях:
1.
Музей обязуется в течение 1932 года устроить у себя отдельную
выставку-показ данной коллекции целиком, за вычетом тех отдельных вещей,
которые Музей найдет необходимым изъять из выставочной экспозиции, под
заголовком «Выставка живописи и скульптуры Еврейских художников
Коллекции Я. Ф. Каган-Шабшая (периода 1910-1932 гг.).
2.
Музей обязуется в рамках требований музейной советской экспозиции
сохранять по возможности данную коллекцию неразобранной и цельной,
причем на каждой вещи должна иметься наружная надпись: «Из коллекции Я.
Ф. Каган-Шабшая».
3. При дальнейшем пополнении данной коллекции со стороны Я. Ф. Каган-Шабшая остается в силе пункт второй обязательства…
Данную коллекцию в количестве 139 номеров по отдельной описи по доверенности Музея Еврейской культуры получил 2 апрел. 1932 года
Зав. отделом Худож. М. Шехтман
Марк
Шехтман, сын заведующего художественным отделом музея, ознакомил меня с
воспоминаниями своей матери Дины Григорьевны, жены художника Шехтмана,
который привез коллекцию Каган-Шабшая в Одессу:
1929-1932 гг.
...Шехтман
подарил музею стеклянного медведя – сосуд для пасхального вина,
семейную реликвию, свадебный подарок. Отец, выслушав просьбу сына,
расстался и со второй реликвией: серебряным бокалом и искусно вырезанным
мизрах – львы и олени держат в лапах священную книгу – орнамент из
плодов и цветов.
Неоценимой
была заслуга Шехтмана в его поездках в Москву к известному
коллекционеру живописи Каган-Шабшаю. Музей обогатился ценнейшими
полотнами, скульптурой. Эти поездки были длительными, но зато Шехтман
всегда возвращался с богатыми трофеями, и отдел живописи пополнялся
новыми дарами.
Были
частыми споры и дискуссии по вопросам экспозиции. Знания истоков
самобытного еврейского искусства, всего культурного наследия,
литературы, народного творчества, преданность любимому делу – все это
способствовало успеху работы Шехтмана в музее. Он не мог бы вложить так
много знаний и труда в создание художественного отдела музея,
ecли бы не обладал художественным вкусом, не был привязан ко всему, что отмечено настоящим искусством.
...В музее были и работы Эммануила Шехтмана: «Погромленные» (2й вариант), «Семейный портрет», «Выселение евреев».
...Поэт
Перец Маркиш создал в 1920 году поэму «Ди купе» – о еврейском погроме
во время Гражданской войны. Эта поэма будила воспоминания художника о
пережитом в юности, и
oн задумал свою композицию «Погромленные». Вторая картина
на эту тему была написана и находилась в Одесском музее еврейской
культуры. Ее дальнейшая судьба неизвестна.
«Семья»
– групповой портрет. Написан под влиянием Пиросмани, которым он
восхищался. Мать – нарядная, царственная, в шуршащем платье, без платка.
В руке флажок с надписью «Липники» (Эммануил Шехтман родился 20 января
1900 года в селе Липники – Я. Т.) и много-много детей с утрированно
резкими профилями. Самые маленькие дети – впереди.
Босые, с наивными цветами у ног. И два отца! Справа, в глубине – четкий профиль художника за мольбертом.
Вариант семейного портрета находился в музее. Судьба и этой картины неизвестна.
«Выселение
евреев» – картина выставлялась на Всеукраинской выставке 1927 года. Она
навеяна произведениями Шолом-Алейхема. В центре – родственный образ. В
тягости и печали.
Шехтман
говорил в 1940 году: «Я еще ничего не знаю, не знаю, что буду делать,
как буду работать... Может быть, я умру на баррикадах, как Рудин». Эти
слова оказались пророческими. Он ушел добровольно в народное ополчение и
погиб как солдат в ноябре 1941 года, защищая Москву.
В
начале 20-х Шехтман
преподавал искусство в Еврейском детском доме. Большинство детей –
сироты, потерявшие родителей во время гражданской войны и погромов.
Трое его учеников –
Ефим Симкин, Иосиф Зисман и Борис Лукомник –
стали впоследствии известными художниками, четвертый, Ян Мильчин –
скульптором. Отношения Шехтмана с ними
не были формальными: учитель –
ученик, но теплыми, дружескими, близкими. Наверное, таким было отношение к
нему Бойчука. Связь эта сохранилась и после гибели отца –
ученики остались своими в нашей семье.
Все они прошли войну. Ефим Симкин потерял под Сталинградом руку (к счастью,
левую), но продолжал писать и после войны.http://berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer8/MShehtman1.php
Между страничками воспоминаний – свидетельство Абрама Иерусалимского:
Одесса. 1929-1932 гг.
По
решению съезда деятелей еврейской культуры в Москве было положено
начало созданию в Одессе музея еврейской культуры. Директором был
назначен Б. Рубинштейн. По его инициативе организованы экспедиции в
города и местечки Украины для сбора материалов еврейского культа,
народного творчества, зарисовок и этюдов. В те годы (30-32) я работал в
Еврейской академической библиотеке и – по совместительству – секретарем
музея. Тогда я и познакомился с организатором и создателем
художественного отдела музея Эммануилом Шехтманом. Надо было видеть, с
каким юношеским жаром он окунался в работу. Он заинтересовывал еврейских
художников, графиков, скульпторов. Они дарили музею свои работы и
привлекали своих коллег. Неоценимы заслуги Шехтмана в его поездках к
знатоку живописи, известному коллекционеру Каган-Шабшаю. Музей
обогатился ценнейшими полотнами и скульптурами. Поездки были настолько
длительными, что нередко директор музея пытался отозвать Шехтмана, но
это не помогало. Шехтман всегда возвращался с трофеями. Никогда не
забуду постоянных споров и дискуссий по вопросам экспозиции, из которых
Шехтман всегда выходил победителем.
Славился
музей и собранием живописи (произведения М. Шагала, А. Тышлера, Н.
Альтмана, Л. Пастернака, Б. Крюкова, С. Кишиневского, А. Нюренберга, И.
Рыбака, А. Маневича, И. Пайвеля и многих других мастеров). Это собрание
составили поступления из Киевской художественной профшколы в 1932 гг. и
из Москвы – от профессора Якова Фабиановича Каган-Шабшая, передавшего
свою художественную коллекцию (картины, гравюры, скульптура) на условиях
ее постоянного экспонирования. На момент передачи коллекции (19.03.1932
г.), ее оценивали в 60 тыс. рублей золотом...
В 1997 г. издан «Одесский мартиролог», куда попали имена четырех из 14 сотрудников музея еврейской культуры, работавших
там
в разное время с 1927 г. Это научные сотрудники – Л.Стрижак (расстрел),
М.Гарбер (3 года лагерей), художник А.Мерхер (10 лет лагерей), бухгалтер
С.Кит (10 лет лагерей). Такова судьба создателей музея, его экспозиции и
фондов.
Сохранились три рукописные описи фондов...
Под каждым таким перечнем стоит подпись последнего директора музея
Б. Мардера и печать «Музей єврейської культури ім. Менделе-Мойхер-Сфоріма / У.Р.С.Р. Наркомосвіта».
Обстоятельства,
видно, очень торопили составителей. Об этом свидетельствуют сами описи,
сделанные на листах, вырванных из инвентарной книги, разным почерком, с
названием предметов, но без определения техники исполнения, материала,
веса, размера, состояния и т.д.
И
еще, в воспоминаниях Лилии Абрамовны Бужевич – дочери бывшего научного
сотрудника музея еврейской культуры А. О. Бужевича, говорится о том, что
«изъятием экспонатов занимались люди в военной форме…»…Могло быть
несколько изъятий. Возникает вопрос о судьбе экспонатов бывшего музея.
Вера Солодова,
Одесский музей еврейской культуры (1927–1941)
На
описи картин, подаренных Каган-Шабшаем музею, сделано посвящение:
«Моему сыну Святославу – в наследство. Каган-Шабшай, 15/IV 1932 г.
Орехово».
Сыну
он подал пример для подражания, а еврейскому музею подарил картины.
Одессе была преподнесена и работа Марка Шагала, о чем свидетельствует
запись: «М. Шагал. Рисунок синей тушью». По всей видимости, Марк Шагал
был одним из любимых художников Якова Фабиановича. В каталоге выставки
Шагала, которая открылась в Galerie Lutz в Берлине (январь 1923 года), –
18 работ из коллекции Каган-Шабшая…
В
1924 году состоялась выставка работ Фалька в Венеции. И на этот раз
выставлены были картины из коллекции Якова Фабиановича, в том числе и
его портрет.
Комитет русского отдела,
14 Международной выставки
искусств в Венеции.
Художнику Фальку
Комитет
русского отдела 14 Международной выставки искусства в Венеции извещает
Вас, что полученные от Вас произведения для экспонирования на 14
Международной венецианской выставке приняты комитетом на следующих
условиях...
Название
картин: «Красная мебель», «Пейзаж с красными домами», «Натурщица»,
«Молодой еврей». «Портрет Я. Каган-Шабшая», «Автопортрет», «Женщина в
белом», «Два ствола», «Старик»...
Яков Фабианович Каган-Шабшай, его жена Слава Исааковна и брат Александр Фабианович
Судьба
коллекции Якова Фабиановича неизвестна. Сегодня можно точно сказать:
триста работ разных художников ушли в Одессу, в музей, пять картин
Шагала – брату Александру, в Париж. (Об этих пяти картинах я расскажу
чуть позже.) Рукописи научных трудов Якова Фабиановича после его смерти в
1939 году были переданы в один из московских архивов. На Новодевичьем
кладбище, на могиле Якова Фабиановича и его жены Славы Исааковны –
надгробие работы скульптора Слонима.
Память
Натальи Львовны, внучки Якова Фабиановича, хранит обрывки впечатлений
детства. Вера Шабшай, ее мать, водила дочь по старинному дому,
перекроенному ЖЭКом в московскую коммуналку, показывая на голые стены,
объясняя, где и какие висели картины. Вера Шабшай рассказывала дочери и о
Фальке, который часто посещал их дом и даже писал ее портрет.
У
Якова Фабиановича был родной брат Александр. История не сохранила даты
его отъезда в Париж, где он с женой прожил до конца своих дней.
Произошло ли это до революции или, может быть, после? Известно только,
что Яков Фабианович, как уже говорилось, отправил ему во Францию пять
картин Марка Шагала. Что за картины? Трудно сказать. Или – те самые, с
берлинской выставки?
В
1958 году Инюрколлегия СССР разыскивает Веру Шабшай и сообщает ей, что,
согласно завещаниям Александра Фабиановича и его жены, скончавшихся в
Париже, она и другие потомки семьи Каган-Шабшай считаются наследниками
движимости и недвижимости усопших. В том числе и денег, полученных от
продажи картин Шагала.
Деньги
от продажи шагаловских картин (вернее, 15 процентов – остальное забрало
себе Советское государство) были поделены между пятью наследниками. У
Якова Фабиановича было трое детей: Вера, Марьян и Святослав. В годы
репрессий Вера была арестована. Но, слава богу, просидела в Бутырке
всего неделю. А вот ее брата Марьяна в 1937 году посадили за
рассказанный кому-то анекдот, и он провел в лагерях чуть ли не всю
оставшуюся жизнь. Однажды, во время войны, Марьян появился в
родительском доме, но вскоре его арестовали опять. Лишь в 50-е, в пору
оттепели, его выпустили, вернее, сактировали за ненадобностью.
А
Вера была танцовщицей, организовавшей студию еврейского танца. Над
костюмами и сценографией ее спектаклей работали известнейшие художники,
музыку писали такие композиторы, как Михаил Гнесин, Александр Крейн,
Юлий Энгель (музыкальный критик и сочинитель), – все предприятие
субсидировал Яков Фабианович Каган-Шабшай. О жизни еврейской танцовщицы
Веры Шабшай следовало бы написать отдельно. Скажу лишь, что на деньги,
полученные ею от продажи картин Марка Шагала, Вера повезла
свою дочь Наталью в Прибалтику – учиться испанским танцам, ибо там
доживала свою жизнь танцовщица, некогда учившаяся этому искусству в
Париже.
Марьян
Яковлевич, сактированный гражданин СССР, тоже получил свою долю от
продажи шагаловских работ. На эти деньги он купил часть избы в деревне
Роща, на 101-м километре, ибо не имел права на проживание в Москве.
Женился на местной девушке Насте и повесил на крестьянской двери медную,
как то
было в доме его отца, человека Запада, табличку: «Марьян Яковлевич Каган-Шабшай».
Записки Дины Шехтман заканчиваются следующими словами:
Музей
Еврейской культуры имени Менделе Мойхер-Сфорима был закрыт в 1936-1937
годах. Судьба экспонатов музея неизвестна. В отделе музеев Министерства
культуры Украины, а также в музеях Киева, Харькова, Одессы сведений об
экспонатах музея Еврейской культуры нет. Но в Историческом музее города
Киева есть экспонаты народного творчества: изделия из серебра и т. п. –
из собрания Еврейского музея.
Ходили
слухи, что некоторые экспонаты музея каким-то образом попали в Румынию –
ведь музей был разгромлен во время войны. Может быть, кто-нибудь
знает... Это было ценнейшее хранилище. Куда это все ушло?!
Для
человека, имеющего хоть какое-то представление об истории искусства,
имя Николая Купреянова говорит о многом – классик русской и советской
графики, один из лучших рисовальщиков ХХ века, профессор Вхутемаса, чьи
работы представлены в Третьяковке, Пушкинском, Русском и Британском
музеях. Его рисунки и гравюры, по заключению экспертов, являются
неотъемлемой частью экспозиций русского искусства ХХ века...
–
У меня было две бабушки, и обе – дедушкины жены, – рассказывает внук
художника Николай Купреянов. Он, как и дед, тоже художник-график. – С
Натальей Сергеевной Изнар они поженились еще до революции и успели
пожить сладкой жизнью. В 30-е годы ей захотелось вспомнить былое, и она
ушла к высокопоставленному чиновнику из Министерства финансов, очень
обеспеченному человеку. А деда познакомила со своей подругой – Верой
Яковлевной, дочерью известного мецената и коллекционера Каган-Шабшая,
которого называли еврейским Третьяковым.
Великий
художник уже со второй женой, Верой Яковлевной, поселился у тестя, в
красивом доходном доме, построенном в начале века и расположенном сразу
же за Пушкинским музеем. После «уплотнения» их большая квартира
превратилась в коммуналку...
«Московский Комсомолец», 20.12.2002
В
заключение хотелось бы назвать несколько имен художников и скульпторов,
чьи работы были переданы Яковом Фабиановичем Каган-Шабшаем в Музей
еврейской культуры в Одессе: Пастернак, Эль Лисицкий, Антокольский.
Манэ-Кац, Рыбак, Тепер, Маневич, Эпштейн, Чайков, Хентов, Мазель,
Гинзбург, Юдовин, Фридман, Шагал. А также – деревянный надгробный
памятник из Дубровно, афиши к выставке группы еврейских художников,
входивших в объединенный кружок художников и писателей (1917), «40
фотографий художественных произведений Еврейского общества поощрения
художеств» и различные книги, оформленные известными еврейскими
мастерами...
Ян Топоровский
(Окончание следует)
«ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №32 (305), 2006 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий