знаменитым людям ишува: к Аскановичу, без речей которого не проходит дня, к профессору Шацу, основателю «Бецалеля»^[23]. В настоящее время работает профессор Шац над табличками из оливкового дерева, на которых будет написано: «Еврей! Что ты сделал сегодня для твоего народа и для твоей земли?» Эту табличку каждый повесит у себя дома, посмотрит на нее и вспомнит, что он должен сделать.

 Арабы говорят на языке, которого ты не слышал никогда. И евреи разделяются по общинам и по языку, и каждая община сама по себе и говорит на своем языке. Сефарды, и ашкеназы, и йемениты, и марокканцы и т. д. и т. п. — поневоле ты должен отказаться от общения с теми, языка которых ты не знаешь. Не остается для тебя никого, кроме ашкеназов. Да и тех, если ты пересчитаешь всех, хватит только на средний город в России. И они тоже разобщены. Жители Старого ишува, для которых смысл их пребывания в Эрец Исраэль — быть погребенными в ее земле, и жители Нового ишува: фермеры, землевладельцы — с одной стороны, и босяки, у которых ничего нет, с другой стороны

Зашла к ним Цина Дизенгоф^[27]


На строительстве школы для девочек работаю я, с глиной и камнем.

— Я рада за тебя, что нашел ты работу!

— Она нашла меня. Наконец-то вынуждены они нанимать еврейских рабочих. И мы тянем из себя жилы, и только затем, чтобы не нашли они лживого предлога отстранить нас

По дороге домой подошел Ицхак к Немецкой слободе

***************************

Часть двенадцатая ИЦХАК И СОНЯ

Кафе «Хермон» расположено в конце Неве-Шалом рядом с улицей Буструс.

куда бы ты ни взглянул, ты видишь писателей и учителей, чиновников и общественных деятелей.

Входит Дизенгоф, одетый в белый легкий плащ, и на голове его черная твердая шляпа, то ли смятая, то ли квадратная, а в руках его буханка хлеба.

замечает Шая Бен-Циона. Сказал Дизенгоф: «Ты здесь?!» И они усаживаются рядом. И не ясно, Дизенгоф ли подошел к Бен-Циону или Бен-Цион подошел к Дизенгофу, но течет их беседа, и все пододвигают свои стулья, чтобы послушать их. Одни почитают Дизенгофа, другие любят Бен-Циона, но, поскольку они оба здесь, свет одного сливается со светом другого, и все присутствующие озарены этим светом.

*************************888

Та самая Яффа, где четыре поколения назад не набирался миньян^[30] евреев для молитвы, растет и строится

**************************************

после того, как они вместе поужинают, идут гулять в сад барона, а иногда на берег моря или на песчаный холм, называемый Холмом любви

Часть тринадцатая МЕЖДУ СОНЕЙ И ИЦХАКОМ

Соня жила в маленьком безымянном переулке. Нельзя сказать, что он относится к Неве-Шалом, так как разделяет их песчаный пустырь. И нельзя сказать, что он относится к Неве-Цедек, так как разделяет их группа домов. Это — дома одесского инженера, приезжающего в Яффу каждую осень и строящего себе дом; а с началом лета, когда пора возвращаться в Одессу, продает он этот дом.

если у Оргелбренда хорошее настроение, приглашает он Ицхака в кафе Лоренца; Оргелбренд не ходит в кафе «Хермон», все там говорят о директоре банка, но ходит к Лоренцу, потому что большинство посетителей там немцы и нет у них дел с АПЕКом. И евреи, приходящие туда, тоже предпочитают отдых деловым разговорам.

Солидный двухэтажный дом с баллюстрадой был куплен семьей Лоренц в 1886 г в поселении темплеров "Валгалла". Здесь помещалось кафе, кинотеатр, холл для всяких общественных мероприятий. В тридцатых годах потомки темплеров стали проводить здесь пронацистские собрания, и британская администрация дом кофисковала, открыв в нем Клуб для британских офицеров. Не было человека в Тель-Авиве, хоть раз не побывавшего в кафе Лоренц. Упоминается оно и в романе Ш.Агнона "Тмоль-Шильшом" В 1951-1975 годах здание служило Домом Солдата (Бейт аХАЯЛЬ) с лекционным залом, общежитием для солдат и муниципальным залом для свадеб.

Как-то раз приехал один крестьянин из Эйн-Ганим покупать навоз и увидел, что сидят тут и беседуют люди; подсел к ним и рассказал, что в канун субботы был в Яффе и слышал там, что Бреннер^[34] собирается приехать в Эрец Исраэль. Так написал Бреннер: «Нет для еврея места в мире, пойду и попробую, может, есть место для еврея в Эрец Исраэль». Как мы обрадовались этому известию, ведь из всех известных писателей не было тут в Эрец никого, кроме
 Шая Бен-Циона

Раза два брал Оргелбренд Ицхака с собой в Петах-Тикву

с ними сидит несколько местных жителей. Это — образованные молодые люди, владельцы полей и виноградников, еще не позабывшие старые идеалы, привезенные с собой из дома, и даже те из них, что на первый взгляд приводят к убыткам, как, например, предоставление работы еврейским рабочим. Будучи наивными людьми, они говорят: «Ведь не только для того, чтобы преуспеть, мы приехали — прибыли мы, чтобы строить свою страну; но нет страны без народа, и нет народа без рабочих».

они живут на свои средства и кормят еще некоторое число евреев и обращаются со своими рабочими, как с ровней. Сидят они себе под кипарисами в саду и беседуют о каждодневных проблемах и о делах своей мошавы, о бароне и о Еврейском Колониальном обществе, о сподвижниках Ахад ха-Ама и о первых шагах Петах-Тиквы, о первопроходцах, что уже отправились в мир иной, и о тех, что отправились совсем в иные места.