Рабби
Иеуда ГаЛеви
Читано 21 марта 1881 года в помещении временной синагоги в
Петербурге
Авраам Гаркави
Рабби
Иеуда ГаЛеви
Читано 21 марта 1881 года в помещении временной синагоги в
Петербурге
Авраам Гаркави
Временная хоральная синагога в Петербурге находилась на
Вознесенском проспекте. Б-гослужения в ней проводились с 1868 года по 1886-й,
когда была открыта т. н. «малая синагога» во дворе будущей Большой хоральной
синагоги на Б. Мастерской улице.
Итак, на Вознесенском проспекте 21 марта 1881 года известный
востоковед и семитолог, а кроме того, почетный габай петербургской синагоги
Авраам (Альберт Яковлевич) Гаркави (1835–1919) читал свою лекцию об Иеуде
Галеви. Тема этой лекции представляется средоточием множества научных интересов
Гаркави – одаренного, незаурядного ученого, внесшего большой вклад в изучение
еврейской истории и литературы.
Он учился в ешивах Литвы и в Виленском раввинском училище, а
завершил образование в университетах Петербурга, Берлина и Парижа. Вернувшись
из-за границы, Гаркави получил кафедру в Петербургском университете, но
вынужден был оставить ее из-за сопротивления определенных кругов назначению
еврея в университет. Гаркави перешел в Императорскую публичную библиотеку и с
1877 года до конца жизни занимал должность заведующего отделом еврейской
литературы и восточных рукописей. Он издал ряд оригинальных исследований, в том
числе о языке евреев, живших в России, о происхождении русского еврейства, об
истории хазар и караимов. Наконец, публиковал с собственными комментариями
еврейские рукописи, хранившиеся в Публичной библиотеке: например, упоминаемые в
лекции об Иеуде Галеви «Письма хазарского царя Йосефа к рабби Хисдаю Ибн
Шапруту», произведения поздних гаонов и еврейских поэтов средневековой Испании.
В Приложении к лекции А. Гаркави, в качестве комментария, мы
публикуем статью Г.М. Глускиной, известного гебраиста, специалиста по средневековой
еврейской литературе, дочери раввина Менахема-Мендла Глускина (о семье
Глускиных см. материал Вл. Алабая «След на камне»).
Муньос Деграин. Обращение Реккареда.
1.
На громадном пространстве, пройденном нашими предками в Древние и
Средние века, со времени потери еврейским народом своей политической
самостоятельности, весьма мало светлых пунктов, на которых глаза наблюдателя и
внимание историка останавливаются с душевным наслаждением. Во время своего
скитальческого шествия чрез необозримо длинный ряд земель, государств и столетий
народу-страннику представлялись весьма немногие гостеприимные станции, где он
мог забыть на более или менее продолжительное время про свою вечно жгучую
скорбь бесприютного изгнанника или непрошеного гостя. Но в те редкие моменты,
когда евреям давали возможность считать свое местожительство отечеством и его
обладателей согражданами, они обыкновенно выказывали на деле участие в общем
ходе государственной жизни и выставляли целую фалангу полезных деятелей во всех
отраслях человеческих знаний и множество светлых личностей, возбуждающих
удивление позднейшего потомства своим идеальным совершенством и
высоконравственною законченностью. Об одной такой светлой личности я хочу
повести сегодня речь, а именно об известном поэте и мыслителе рабби Иеуде
Галеви, жившем в конце XI и первой половине XII столетия.
Приступая к изложению литературной деятельности величайшего
еврейского поэта в Испании, считаю нужным бросить предварительно взгляд на
историю наших единоверцев в этой стране.
Ни в какой европейской стране судьбы евреев не были так сплетены и
плотно связаны с историческими судьбами родины, как на Пиренейском полуострове
до конца XV столетия. О времени поселения евреев в Испании уже весьма рано были
распространены более или менее легендарные сказания. Так, один испанский ученый
по имени Фома рассказал королю Альфонсо Кастильскому (в XI столетии), что когда
Навуходоносор, царь вавилонский, пошел войною на Иерусалим, то к нему пришли на
помощь многие другие сильные цари, во главе которых стоял царь Гиспанус, от
которого Испания получила свое название, вместе со своим зятем Пирроном. По завоевании
же столицы иудейского царства, при разделе пленных жителей ее между
завоевателями, на долю Гиспануса и Пиррона попались жители того иерусалимского
квартала, где проживали потомки царя Давида и благородные священники. Все они
были посажены на корабли, отвезены в Андалузию и расселены по городам Толедо,
Севилья и Гранада. При вторичном же разрушении Иepycaлима Титом римляне, как
гласит то же сказание, отправили в Испанию 40 000 пленных из колена Иудина и 10
000 из колена Беньямина и священнического сословия, причем большинство
последних удалилось во Францию, так что почти все испанские евреи происходят из
царского дома, во всяком случае из колена Иудина.
Такие сказания были известны испанским арабам и евреям, а
впоследствии, когда поэзия и красноречие получили между последними столь
широкое распространение и достигли столь высокой степени, некоторые писатели
объясняли это отличие испанских евреев благородным их происхождением.
Если с туманных сказочных высот мы спустимся на твердую
историческую почву, то и тут найдем довольно почтенную древность еврейского
поселения в Испании. В настоящее время историческая критика выяснила, что уже
во II христианском столетии палестинские евреи и христиане применяли к
испанским евреям слова пророка Овадии: «И иepyсалимские изгнанники, которые
находятся в Сефараде, овладеют городами юга». Хотя в основу этого толкования
легло народно-этимологическое сближение между именем Сефарад с одной стороны и
греческим названием далекого запада (Геспеpия, Гесперида) – с другой,
возможность такого толкования во II столетии ясно доказывает, что первое
поселение евреев в Испании не могло быть позже I столетия, то есть времени
разрушения второго Иерусалимского храма Титом, и, по всей вероятности, восходит
к еще более ранним временам; так что весьма ошибаются те историки, которые
видят во всех преданиях о древности еврейского поселения в Испании одну только
испанскую гордость своим происхождением. Отдельные родовые предания известных
испанско-еврейских семейств о своем прямом происхождении от потомства царя
Давида или древнеиерусалимских сановников – как, например, семейств Абарбанела,
Албалии, Наси, Ибн Эзры и других – не могут, конечно, быть достоверно доказаны;
но их нельзя также и опровергать решительным образом, зная, с каким
изумительным постоянством родственные евреям аравитяне в продолжение многих
столетий хранят верные генеалогические сведения. Если евреи вообще, по причине
многократных переселений и странствований, не могли и не могут сравняться в
этом отношении с арабами, то в отдельных случаях, особенно в Испании, куда
часть евреев была переселена прямо из Палестины, родословные могли весьма
хорошо сохраняться в знатных семействах. Правда, в иудаизме, согласно
воззрениям раввинов, всегда обращалось преимущественное внимание на личное
достоинство человека и его собственные заслуги; но, тем не менее, и
происхождение из хорошего дома и достопочтенного семейства ценились высоко уже
с древних времен. Еще при существовании второго Храма, во время народных
празднеств в Иерусалиме, когда молодежь отправлялась за город гулять по
виноградникам, одна из песен, распеваемых молодыми девицами, гласила: «О ты,
добрый молодец, подними глаза твои и хорошенько посмотри – какую невесту себе
избрать; не прельщайся ты красою, а смотри лучше на семейное происхождение».
Впрочем, какова бы ни была истина насчет прямого происхождения
испанских евреев от потомков царя Давида и иерусалимских сановников, надобно
отдать им справедливость, что убеждение их в исключительном благородстве своих
предков не влияло на них дурным образом и не способствовало развитию спеси и
пустого чванства, а, наоборот, содействовало стремлению самим стать
благородными и быть достойными своих славных предков. Сверх того, различные
другие обстоятельства, преимущественно политическое положение Испании в разные
эпохи, содействовали тому, что тамошние евреи могли спокойно развиваться равно
в духовном и материальном отношениях и составить, так сказать, самую блестящую
страницу в истории своего народа по изгнании из Палестины, а также единственную
светлую картину на мрачном фоне средневековых судеб Израиля.
Сперва, в эпоху Римской республики и римских императоров, когда
религиозная терпимость была основным принципом на всем протяжении Римского
государства, евреи, конечно, пользовались полною гражданскою правоспособностью
наравне с другими жителями Пиренейского полуострова. Затем, в начале V
столетия, когда над этой страной вихрем пронеслись разные некультурные племена
– вандалы, свевы и алане, – евреи, по всей вероятности, терпели от них вместе с
остальным народонаселением, но это были скоропроходящие бедствия. По утверждении
господства вестготов, принадлежавших к христианской секте арианистов и
отличавшихся веротерпимостью, благосостояние еврейских граждан сначала также не
было нарушаемо. В течение всего этого периода исторические источники весьма
скудны на известия об «изгнанниках Иерусалима в Сефараде», – на них
блистательно оправдывалось известное изречение: счастливы народы, не имеющие
истории. Только из последовавших затем, по утверждении в стране католичества, многократных
воинственных походов духовенства и притеснительных мероприятий против евреев и
их влияния мы узнаем, что таковое влияние их на христианских сограждан, не
успевших еще проникнуться фанатизмом, прививавшимся католическими патерами,
существовало в весьма значительной степени. Так, из последовавших запрещений
католического духовенства нам известно, что тамошние христиане часто посещали
синагоги и другие еврейские молитвенные дома для слушания речей еврейских
проповедников, и, как справедливо жаловались римско-католические священники,
туда стекались их паствы гораздо охотнее, чем в церкви. Точно так же
христианский народ весьма часто обращался, вместо своих священников, к раввинам
для исполнения полудуховных треб – как, например, благословение полевых плодов
и жатвы, – а некоторые из них зашли так далеко, что праздновали Субботу и Пасху
вместе с евреями. Пока католичество не было господствующею формою религии в
стране, его духовенство не могло успешно бороться с иудейством, несмотря на
поддержку из Рима; зато оно жестоко отомстило евреям за свою невольную
сдержанность, с тех пор как вестготский король Реккаред (в конце VI века)
переменил арианизм на католичество и последнее стало в Испании официальной и
господствующей формой вероисповедания. С этого времени начинается на
Пиренейском полуострове целый ряд церковных соборов, на которых одной из
важнейших забот и одним из главнейших стремлений было уничтожение еврейского
благосостояния и влияния посредством всевозможных притеснений и унижений,
причем духовенство всеми силами старалось возбуждать в черни ненависть и
презрение к евреям, чтоб вызвать кровавые расправы с ними, насильственные их
крещения и т. п. Католические неофиты-короли, большею частью, также не оставались
глухи к призывам духовенства и соединяли с церковным фанатизмом первобытную
тевтонскую грубость, так что имена Реккареда, Сизебута, Рецесвинта и Эрвига
вписаны кровавыми буквами в исторических летописях испанского еврейства.
Такое печальное положение продолжалось для евреев до начала VIII
столетия. В означенное же время на Пиренейском полуострове произошло такое
многознаменательное событие, которое сразу переменило русло исторического
течения и на восемь столетий сообщило названной стране совсем другую физиономию
и дало ей другое население, с тем вместе началась новая эра для угнетенных
«изгнанников в Сефараде». Ислам, который со времени смерти Мухаммеда
разливался, подобно могучему потоку, по Азии и Африке, перебросил также одну
волну через Гибралтарский пролив, могущественно прихлопнув вестготскую пародию
на культурное государство, и призвал к новой жизни затоптанных в грязь
католическими фанатиками. К счастью для евреев и для европейского человечества
вообще, виновник этой перемены – ислам – не был тем леденящим и мертвящим
исламом, представителями которого являются ныне турки, татары, персияне и другие
вполне азиатские народы. Знамя полумесяца находилось тогда в руках свежего,
способного и во многих отношениях весьма симпатичного арабского народа,
родственного евреям по своему семитскому происхождению. Наши хроники с глубокою
признательностью вспоминают, что этот родственный народ в ту эпоху не только
вывел наших предков из материального рабства и унижения на широкую дорогу
гражданственности, но еще сильно способствовал их умственно-нравственному
подъему, так что оба народа в течение долгого времени вместе стояли на высшей
ступени тогдашней культуры и служили светочами науки для всего человечества.
Учаcтиe евреев в трудах человеческой мысли началось, как известно, весьма рано,
и иудейская колония в египетском городе Александрии еще при существовании
второго Иepyсалимского храма основала особую философскую школу. Несмотря на то
что школа эта, последним и важнейшим представителем которой был Филон
Александрийский, имела большие успехи и учение ее оставило неизгладимые следы в
истории религиозной философии вообще, нельзя сказать про нее, что она была
особенно благотворна для иудаизма и по своим аллегорическим и символическим
началам, и по конечным своим результатам, кульминировавшимся в гностических
идеях и в мистицизме; доктрины александрийских эллинистов должны были
впоследствии быть перенесены к приверженцам других исповеданий, чтобы
распространяться там с успехом и получить дальнейшее развитие. Евреи
участвовали в деле распространения наук при неоднократном переходе последних от
греков к сирийцам, персам и арабам, и особенно деятельное участие принимали они
при зарождении у последних собственной научной литературы. (Этому предмету
профессор Шлейден, как известно, посвятил недавно особую монографию, которая,
впрочем, требует дополнения и исправления.) Для нашей же цели достаточно будет
указать здесь на некоторые, сюда относящиеся факты. Новейшие исследования
бреславльского раввина д-ра Йоэла положительно выяснили, что в древнейшую
талмудическую эпоху, а именно в начале II столетия, раввины были хорошо знакомы
со всеми бывшими тогда в ходу в ученом мире философскими воззрениями,
преимущественно же с идеями Платона и его египетских последователей и
истолкователей, так называемых новоплатоников.
Недавно найденные арабские рукописи в здешней Императорской
публичной библиотеке до очевидности доказывают, что еврейские ученые в Персии и
Вавилонии уже в IX веке, одновременно с арабами, усердно занимались изучением
всех известных тогда светских наук, между прочим и философии.
Что касается специально Испании, то в свое время это была весьма
важная заслуга покойного нашего ориенталиста Соломона Мунка, который указал на
ошибочность бывшего в ходу мнения, будто испанские ученые-мусульмане были
первыми учителями евреев в науках. Упомянутый парижский ориенталист
блистательно доказал, что такое мнение справедливо только относительно Рамбама
и других, но пример философа Авицеброна – считавшегося долгое время первым по
времени и по оригинальности мыслителем на Пиренейском полуострове и
оказавшегося не кем иным, как известным нашим поэтом Ибн Габиролом[1],
– убеждает нас в том, что испанские евреи весьма успешно занимались науками
если не раньше своих мусульманских соотечественников, то во всяком случае
одновременно с последними. В настоящее время известны также многочисленные
свидетельства о старшем современнике Ибн Габирола – бывшем визире в Гранаде
Шмуэле Ибн Нагриле[2]
(родился в конце X века), что и он превосходил своих современников во всех
светских науках. Успехи, достигнутые испанскими евреями в науках, были
впоследствии до того значительны, что в продолжение многих столетий лучшие
врачи, занимавшие должность лейб-медиков при коронованных особах, были из
евреев; они же занимали научные кафедры в академиях и университетах; при их
помощи составлялись астрономические таблицы и переводились научные сочинения на
европейские языки.
«Восход», 1881 год
Продолжение следует
Манускрипт с недельной главой Торы. Египет, 1106 год.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Об испанском периоде в истории еврейской культуры
Испанский период в истории еврейской культуры занимает совершенно
особое и исключительное место. Всем известно, что в Испании появился так
называемый «золотой ряд» еврейских поэтов, в Испании жили такие знаменитости,
как Иеуда Галеви и Рамбам. Почему же именно здесь и именно в это время – в
XI–XII веках – расцвела еврейская культура? Случайно ли это? Чтобы ответить на
этот вопрос, надо обратиться к истории, и не только еврейской, но и арабской.
Ведь Иеуда Галеви написал свою философскую книгу «Гакузари» на арабском языке,
да и Рамбам свой основной труд «Море невухим» («Путеводитель заблудших»)
написал по-арабски.
Государственная самостоятельность евреев прекратилась с концом
иудео-римской войны. Война завершилась полной победой Рима, Иудея была
превращена в римскую провинцию, во главе которой стоял римский прокуратор. Это
случилось в 70 году н. э. Спустя 60 лет, в 132 году н. э., в Иудее вспыхнуло
антиримское восстание Бар-Кохбы, которое в 135 году было подавлено. После
восстания римский император Адриан издал жесточайшие указы против евреев:
запретил отправление всех религиозных обрядов, изучение Торы. Адриан приказал
даже вспахать землю Иерусалима и издал указ, согласно которому ни один иудей не
мог поселиться в Иерусалиме. Вот тогда и началась история голуса. Иудеи
расселялись по всему миру, часть из них отправилась на Восток, в Вавилон, а
другая – на Запад, вдоль берегов Средиземного моря, в том числе в Испанию.
В это время и в течение еще двух веков Римская империя сохраняла
свое могущество. Но в V веке н. э. в ее владения начали вторгаться германские
племена – готы. Эти племена были варварами. Под натиском готов Римская империя
распалась, а готы завладели и Востоком (остготы), и Западом (вестготы). Под
властью вестготов оказалась Испания. Положение евреев при этом ухудшилось, так
как вестготы успели принять христианство и проявляли нетерпимость по отношению
к иноверцам.
Теперь посмотрим, что же происходило в это время на Востоке, у
арабов.
Родина арабов – Аравийский полуостров, они жили здесь испокон
веков, занимались скотоводством и торговлей, ходили караванами с верблюдами, груженными
товаром. Арабские племена время от времени нападали на соседние земли, а иногда
воевали друг с другом. Они были язычниками (идолопоклонниками).
В начале VII века Мухаммед, вождь религиозной общины, который был
подвержен всяческим видениям и галлюцинациям, начал проповедовать единобожие, а
себя объявил посланником Аллаха. Жители Мекки отнеслись к этим проповедям
неодобрительно и даже сочли его душевнобольным. В 622 году Мухаммед решил
покинуть Мекку и перебраться в Медину – этот переход по-арабски называется
«хиджра», а 622 год считается началом мусульманской эры. В Медине Мухаммед
продолжил проповедь монотеизма и нашел поддержку своим идеям. Так ислам стал
распространяться. Арабы объединились в огромную империю, называемую халифатом,
во главе которой стоял правитель халиф.
Первым халифом был сам Мухаммед, после него следовало еще четыре
халифа из числа его родственников, в том числе его кузен Али. Приверженцы
халифа Али создали особую ветвь в исламе – шиизм, по имени арабского философа
Шии, который написал книгу «О религиях и верованиях в исламе». Шииты были
крайними фанатиками. Они считали халифа Али единственным наследником Мухаммеда
и поклонялись его памяти. Постепенно арабы захватили весь Восток – Сирию,
Вавилон, Персию – и распространили арабский язык (ранее в Сирии и Вавилоне
разговорным языком был арамейский, а в Персии – персидский). После четырех родственных
Мухаммеду халифов к власти пришла династия Оммаядов (по имени первого из нее –
Омеи). Оммаяды особенно преуспели в захватнических войнах на Востоке и на
Западе.
В 711 году оммаядский военачальник Ат-Тарик дошел до северного
побережья Африки, пересек пролив между Северной Африкой и Южной Испанией и
вступил в Испанию. (Пролив этот назвали Джебель Ат-Тарик, что значит «Гора
Ат-Тарика», со временем название это трансформировалось в «Гибралтар».) Арабы
захватили всю южную часть Испании и назвали ее Аль-Андалуз, то есть Андалузия.
Они основали тут свое государство – Эмират, во главе которого стоял правитель
эмир.
Евреи встретили арабов радушно: арабы несли с собой развитую
культуру и родственный язык. Арабы тоже отнеслись к евреям благосклонно и стали
назначать их на высокопоставленные должности.
В X веке на эмирский престол вступил Абд ар-Рахман III. Он правил
почти 50 лет – с 912-го по 961 год. В период его правления произошли важные события
как в арабской, так и в еврейской истории.
Это был сильный правитель, он уважительно относился к людям
культуры, и в его окружении находилось немало арабских поэтов и писателей, а в
его дворце была собрана большая библиотека, насчитывавшая около 1000 книг. Он
вел торговлю со всеми странами мира, его купцы привозили ему не только товары,
но и новые сведения отовсюду и книги.
Его первым министром, его «визирем» был еврей по имени Хасдай Ибн
Шапрут. Хасдай был человеком мудрым и просвещенным. Он знал латинский,
арабский, иврит и арамейский языки. Как-то случилось, что с купцами эмира
прибыл один грек, который привез книгу греческого врача Аскаридоса о различных
лекарствах. Грек перевел книгу на латинский, а Хасдай Ибн Шапрут перевел ее с
латинского на арабский, и книга эта вошла в библиотеку эмира Абд ар-Рахмана.
Хасдай Ибн Шапрут был очень полезен своему эмиру. Он выступал
посредником между эмиром и христианскими княжествами, с которыми арабы
постоянно воевали, оттесняя их все дальше на север. Благодаря житейской
мудрости Ибн Шапрут умел добиваться выгодного для арабов мира и получения все
новых земельных участков. Но Хасдай заботился не только о благе для арабского
народа – он задался целью развивать еврейскую культуру, для чего приглашал
способных молодых людей. Так, он пригласил Менахема Бен Сарука, который был уроженцем
провинциального города Тортоза в Андалузии, получившим приличное образование в
столице эмирата Кордове. Хасдай взял Менахема в свой дом на полное обеспечение
и сделал его своим секретарем.
Как раз в это время эмирские купцы привезли весть о том, что на
берегах Волги есть еврейское государство, во главе которого стоит иудейский
царь по имени Иосиф. Хасдай Ибн Шапрут заинтересовался этим и решил написать
письмо царю Иосифу. Письмо это писал для него, конечно, секретарь Менахем.
Хасдай сообщает Иосифу, что занимает высокую должность, что он богат и ни в чем
не нуждается, но если действительно существует иудейское государство и там есть
иудейский царь, то он готов бросить все и отправиться к нему. Кроме того,
Хасдай задает целый ряд вопросов о государстве: каковы его размеры, кто соседи
и есть ли собственное войско.
Царь Иосиф ответил Хасдаю письмом, написанным на иврите. Он
рассказал, что выбрал иудаизм в качестве религии для своего народа и предпочел
его христианству и исламу. Но на вопросы Хасдая царь не ответил. Очевидно,
из-за того, что в них содержалась некоторая государственная секретность.
В 929 году Абд ар-Рахман объявил свое государство самостоятельным
халифатом со столицей в Кордове. (До тех пор эмир, как и все испанские эмиры,
должен был подчиняться главному халифу, находившемуся в Багдаде, и обращаться к
нему по любому вопросу.)
Хасдай Ибн Шапрут также продвинулся в осуществлении своей идеи
развития еврейской культуры. Он пригласил еще одного молодого человека – Дунаша
Бен Лабрата. Этот юноша был опасным соперником для Менахема, так как имел
определенные преимущества.
Дунаш родился в Северной Африке в городе Фес, но образование
получил в Вавилоне у Саадии Гаона – одного из больших гаонов, живших в Вавилоне
в Гаонский период, который начался после завершения Вавилонского Талмуда, в VI
веке, и длился до конца XI века.
В рельефных надписях на иврите и арабском языке отражено почтительное
отношение к королю Фердинанду III.
Королевская часовня в кафедральном соборе в Севилье.
Саадия Гаон был философом, языковедом, поэтом. Во всех
перечисленных областях он оставил сочинения: философский трактат «Верования и
мнения», «Экрон» («Корневик») – труд по языкознанию, нечто вроде словаря, где
сопоставляются ивритские слова с арабскими. Вообще, Саадия был большим знатоком
арабского языка, он перевел на арабский весь Танах. Он также в совершенстве
знал арабскую поэзию с ее особой системой. (У арабов была особая система
стихосложения еще с доисламского периода. В этой системе существовало множество
стихотворных размеров, которые строились на сочетании долгих и кратких слогов,
чем создавался ритм стиха.)
Дунаш Бен Лабрат, способный ученик Саадии Гаона, приехав в Испанию,
стал сочинять стихи на иврите, но по арабской системе стихосложения. Поэзия эта
выглядела необычно: язык Танаха, но при этом светское содержание. Все это было
ново и неожиданно – до тех пор у евреев вообще не было светской поэзии, а была
лишь литургия, то есть стихи религиозного содержания, предназначенные для
праздничного Б-гослужения.
Первые еврейские светские поэты подражали арабским: писали о любви
и о вине, создавали застольные песни, панегирики и т. д. Это была настоящая
революция в поэзии и языке. Хасдай Ибн Шапрут под влиянием поэзии Дунаша
изменил даже свое отношение к Менахему Бен Саруку. Оба они, и Дунаш и Менахем,
писали стихи и грамматические сочинения, но стихи Дунаша отныне всем нравились
больше.
Появились новые поэты, которые начали подражать образцам Дунаша
Бен Лабрата по форме и содержанию. По следам Дунаша пошли и большие талантливые
поэты, составившие так называемый «золотой ряд»: Шмуэл а-Нагид, Шломо Ибн
Габирол, Моше Ибн Эзра, Авраам Ибн Эзра и Иеуда Галеви, которому посвящен публикуемый
очерк А. Гаркави.
Гита Глускина
Комментариев нет:
Отправить комментарий