Карлос Руис Сафон Тень ветра (2001 г.)

Карлос Руис Сафон

Тень ветра
(2001 г.)

 

http://lib.aldebaran.ru/author/safon_karlos/safon_karlos_ten_vetra/safon_karlos_ten_vetra__0.html 

  таинственное скрытое место в самом сердце Старого города: Кладбище забытых книг.

Хулиан Каракс  "Тень ветра".В романе речь шла о человеке, посвятившем жизнь поискам своего настоящего отца, которого он никогда не знал и о чьем существовании ему на смертном одре поведала мать. История этих поисков представляла собой фантасмагорическую одиссею, в ходе которой герой пытался восполнить все то, чего был в детстве лишен, а за главными событиями маячил образ несчастной любви, преследовавшей его до конца жизни.

 Мать умерла сразу после гражданской войны, во время вспышки холеры. Мы похоронили ее на кладбище Монтжуик, в день, когда мне исполнилось четыре года.

Мы с отцом жили в небольшой квартирке на улице Санта-Ана, неподалеку от церковной площади. Квартира располагалась над унаследованным от деда магазином, торговавшим антикварными изданиями и подержанными книгами

Некоторые вещи видны только в сумерках, — произнес отец

Наконец отец остановился перед резным деревянным порталом, потемневшим от времени и сырости. Перед нами возвышалось строение, напоминавшее развалины заброшенного дворца, где мог бы располагаться музей отзвуков и теней.
Кладбище Забытых Книг.
Когда исчезает какая-нибудь библиотека, когда закрывается книжный магазин, теряется или предается забвению какая-нибудь книга, мы, хранители, то есть те, кто обретается в этих стенах, уверены: эта книга обязательно попадет сюда.Каждая книга, которую ты здесь видишь, когда-то была чьим-то лучшим другом.

Исаак Монфорт Дверь открыл человечек с седой шевелюрой и птичьими чертами лица. Его орлиный глаз неподвижно уставился на меня.

— Здравствуй, Исаак.

— Согласно обычаю, каждый, кто приходит сюда в первый раз, должен выбрать одну-единственную книгу, ту, что ему понравится, взять ее под свое покровительство и отвечать за то, чтобы она никогда не исчезла, чтобы жила вечно.

Даниэль Семпере Сын продавца книг на улице Санта-Анна и владелец, начиная с 1945 года, единственной копии увлекательного романа неизвестного писателя, которого он будет пытаться найти, рискуя своей жизнью.

Лаин Кубер Псевдоним дьявола в романе Хулиана Каракса. Он ступил из своего вымышленного мира и преследует Даниэля Семпера в действительности.

Густаво Барсело Владелец похожей на пещеру книжной лавки на улице Ферран, он был негласным главой самой верхушки цеха букинистов. Хотя он родился в Кальдас-де-Монбуи, он утверждает, что является потомком лорда Байрона. Он серьезно интересуется книгой Даниэля «Тень ветра».

Фермин Ромеро де Торрес Чрезвычайно болтливый нищий, он утверждает, что был в плену в подвале Монжуик за шпионаж во время гражданской войны: «Разведка. Высококлассный шпионаж. Скажу только, что был человеком Масиа в Гаване».

Хавьер Фумеро Старший инспектор полиции, бывший наемник, который после войны стал полицейским мучителем в подвалах Монжуик.
мать вздумала нанять человека, чтобы тот разузнал, что на самом деле случилось с ее мужем. У детектива на расследование ушел не один месяц, но ему удалось обнаружить лишь часы с треснувшим циферблатом, да узнать имя человека, который расстрелял отца во рву крепости Монтжуик. Его звали Фумеро, Хавьер Фумеро. Нам сообщили, что поначалу он (и не он один) служил наемным террористом-убийцей в Иберийской федерации анархистов, заигрывал с анархистами, коммунистами и фашистами, обманывая всех и предлагая свои услуги тому, кто больше заплатит, а в итоге, после падения Барселоны, переметнулся на сторону победителей и пошел работать в полицию. Теперь он стал знаменитым сыщиком, инспектором, удостоенным множества наград.  человек в сером плаще и фетровой шляпе. У него были тонкие усики и стеклянно-голубые глаза
«Старший инспектор полиции Франсиско Хавьер Фумеро Альмуньис»

друг Томас Томас Агилар был моим одноклассником; все свое свободное время и весь свой талант он отдавал изобретениям, столь же гениальным, сколь бесполезным, таким, как самодвижущийся дротик или электроюла.Томас производил впечатление юноши замкнутого и нелюдимого. Он обладал телосложением борца, плечами гладиатора и тяжелым проницательным взглядом. Он довольно сильно заикался

Кафе «Четыре кота» находилось в двух шагах от нашего дома и было одним из моих любимых мест в Барселоне.

Quidproquo. 

— Quid pro… что?

— Латынь, парень. Мертвых языков не существует, есть лишь заснувший разум.

 Буквально: одна вещь за друтую. Латинская поговорка, которую обычно понимают в значении «путаница», «ошибка». Здесь, видимо: ты мне — я тебе.


  я отправился на улицу Кануда, в Атеней. Атеней был — и до сих пор остается — одним из тех уголков Барселоны, где девятнадцатый век до сих пор еще не получил извещения о том, что отправлен в отставку. Парадная каменная лестница вела к легким ажурным перекрытиям, галереям и читальным залам, где приметы прогресса, такие, как телефон, вечная спешка или часы на запястье, казались футуристским анахронизмом.

Лицо и руки женщины были бледны, почти прозрачны, черты лица четко очерчены, будто под блестящими черными волосами уверенный резец только что высек из мрамора тонкие линии. Я дал бы ей не больше двадцати, но что-то в ее движениях, в надломленной позе — так обреченно склоняются до земли ветви ивы — подсказывало, что у нее нет возраста. Казалось, она обречена оставаться юной, словно манекен в витрине роскошного магазина. Она была слепа. специалист по Хулиану Караксу — Клара Барсело .

Даниель, никогда никому не верь, особенно тем, перед кем преклоняешься. Они-то и всадят нож тебе в спину.

Мир мрачен, Даниель, а чудеса в нем скорее исключение. 

держи ухо востро: в книжном деле ничему нельзя верить.

«Монблан Майстерштюк» из номерной серии — и раньше ручка принадлежала, так, по крайней мере, с важным видом утверждал приказчик, самому Виктору Гюго. Он сообщил, что именно этим золотым пером были выведены строчки «Отверженных». черная авторучка, изукрашенная причудливыми узорами.Эта ручка, великолепная сама по себе, была к тому же воплощением барочного бреда из золота и серебра, а ее бесконечные грани сверкали, словно Александрийский маяк. купил ручку у коллекционера, прибывшего из Парижа, удостоверившись в ее подлинности.

Дон Федерико,Федерико Флавиа.  часовщик из нашего квартала, Была у него и другая, менее лестная слава, касавшаяся его увлечения мускулистыми юношами из самых грубых люмпенов и склонности одеваться в накидки из перьев, как у звезды тридцатых годов Эстрельиты Кастро Estrellita Castro .
Дон Федерико жил со своей восьмидесятилетней матерью, которую все называли Пепита, абсолютно глухой


образ отца — худощавого человека в сером костюме, сидевшем слишком свободно, и в поношенной шляпе со своим обычным выражением лица — смесью отчаяния и надежды.

Мерседитас, дочери нашей соседки с третьего этажа. Девушка слыла монашенкой и святой

от повышенной влажности, из-за нее мозги распухают.

поезда «Ренфе» RENFE (исп. Red Nacional de Ferrocarriles Españoles — «Национальная сеть железных дорог Испании») — государственная железнодорожная сеть Испании.


Адриан Нери молодого многообещающего композитора.Это был расфуфыренный тип, законченный фат и пшют, стремившийся походить на Моцарта

Бернарда .Барсело наткнулся на нее совершенно случайно — она торговала зеленью на рынке Борне — и, не раздумывая, предложил ей место прислуги в своем доме.а. Ей было тогда двадцать восемь, но она казалась мне лет на десять старше, возможно из-за выражения глаз. Бернарда была набожна и до самозабвения поклонялась Богоматери Лурдской.

Бездарности и неучи живут в состоянии вечной зависти.

— С вами все в порядке? — спросил голос из темноты.

Это был бродяга, которому я совсем недавно отказал в помощи.Он взял меня за руку и отвел в укромный уголок под аркадой, где хранил какой-то тюк и суму со старой грязной одеждой.Он походил на мелкого министерского бухгалтера, проходившего лет пятнадцать в одном и том же костюме.Фермин Ромеро де Торрес, госслужащий в отставке. Голый, он напоминал фотографию голодающего времен войны и дрожал, как ощипанный цыпленок. На запястьях и щиколотках виднелись глубокие вмятины, а на теле — уродливые шрамы. Ожоги. Этого человека пытали. Подобные следы оставляет паяльная лампа. Детективные способности, , проявлялись даже в мелочах.

ненависть — дар, который обретаешь с годами.

книжное дело — это нечто вроде сообщества отверженных

Нурия Монфорт  из тех, кто разбивает сердца по пути в ближайшую продовольственную лавку.Она моя (Исаака)дочь. в 1933-м или в 1934-м, она ездила в Париж по делам Кабестаня и останавливалась на пару недель у Хулиана Каракса. Мне об этом рассказал Кабестань.
женщина с посеребренными волосами все еще сидит на скамье с книгой в руках. Я внимательно рассмотрел ее. Нурия Монфорт была более чем привлекательной женщиной, с тонкими чертами лица и фигурой как на картинках модных журналов, молодость, казалось, так и лучилась в ее глазах. В ее хрупком изящном силуэте было что-то, напомнившее ее отца. Я предположил, что ей сейчас должно быть за сорок, принимая во внимание седые пряди и морщинки на лице, которое в полумраке могло показаться лет на десять моложе.

Люди любят усложнять себе жизнь, будто она и без того недостаточно сложна.

Однажды ночью, через несколько дней после пожара на складе Кабестаня, моя дочь Нурия явилась сюда. Она была сама не своя. Сказала, что кто-то преследует ее и она боится, что Кубер может добраться до этих книг, чтобы их уничтожить. Так что Нурия пришла спрятать книги Каракса. Она вошла в главный зал и засунула их подальше в лабиринт стеллажей, как прячут клад. Я не спросил, куда она их поставила, а сама она не показала. Перед уходом только обещала, что, когда найдет Каракса, вернется за ними. Мне показалось, что она все еще любит Каракса

Подарки делаются от души того, кто дарит, и не зависят от заслуг того, кто их принимает

Montblanc Meisterstuck fountain pen or the "Victor Hugo" pen

 US $295.00 Approximately ILS 1,008.02
The Montblanc Meisterstuck fountain pen is a symbol for the connection between Daniel and Julian. It helps draw another parallel between the two characters lives. Both of these individuals possessed this pen at some point in the novel and it was given to them by someone who cared for them. For Daniel his father bought it for him on his sixteenth birthday because he wanted to become a writer as a child. In Julian's case, Nuria Monfort bought the pen for Julian as a gift, but decided not to give it to him. She sold it to the store where Daniel's father ended up buying it from. At the end of the novel the pen is given to Julian by Daniel, who tells him to write again and he does. 

Доктор Баро (дом 12 по улице Рьера Альта.)был холостяком, страдавшим бессонницей, а потому проводил ночи за чтением Золя и — дабы убить время — разглядыванием женщин в нижнем белье на открытках с объемным изображением. Он был одним из постоянных посетителей магазинчика моего отца и сам себя называл заурядным коновалом, но, когда дело касалось диагностики, обладал глазом куда более острым, чем добрая половина врачей, чьи кабинеты располагались на роскошной улице Мунтанер. Большую часть его клиентуры составляли состарившиеся шлюхи из ближайших кварталов и обездоленные, которые не могли платить ему щедрых гонораров, но которых он все равно лечил. 

донья Энкарна  хозяйка пансиона 
Большинство ее постояльцев были люди бедные и одинокие, как и она сама.  

важной девицы, которая оказалась его сестрой.(Томаса Агилара) Беатрис, сестра Томаса, была на год нас старше. Беа Агилар
Рыжая, с белой прозрачной кожей, она всегда носила самые дорогие платья из шелка или тонкой шерсти. У нее были пропорции манекена, ходила она прямая, будто кол проглотила, всегда была довольна собой, воображая себя принцессой из собственной сказки. У нее были голубовато-зеленые глаза, но она настаивала, что их цвет — «изумрудно-сапфировый». она бойко хлестала анисовую настойку, надевала шелковые чулки от «Перла Грис» и красилась, как киношные вампирши

У Беатрис был жених, который служил младшим лейтенантом в Мурсии, истый фалангист по имени Пабло Каскос Буэндиа. Он происходил из знатной семьи, которой принадлежало множество корабельных верфей в Галисии. Лейтенант Каскос Буэндиа, который благодаря своему дядюшке из Военного министерства полжизни провел в увольнительных, постоянно разглагольствовал о генетическом и духовном превосходстве испанской расы и неминуемом закате большевистской империи.

сеньора Аурора,Консьержка 

Пенелопа Алдайя

Дорогой Хулиан,

Сегодня утром я узнала от Хорхе, что ты в самом деле уехал из Барселоны и отправился в погоню за своими мечтами. Я всегда боялась, что из-за них ты так никогда и не будешь принадлежать мне, как, впрочем, и кому бы то ни было еще. Мне бы очень хотелось встретиться с тобой в последний раз, посмотреть в твои глаза и сказать все то, что не могу выразить в письме. Ничего не вышло так, как мы планировали. Я слишком хорошо тебя знаю, поэтому уверена, что ты никогда не напишешь, не пришлешь свой адрес, что ты захочешь стать другим. Я знаю, что ты возненавидишь меня за то, что я не пришла в назначенное место, как обещала. Знаю, что ты решишь, будто я предала тебя или струсила.

Я столько раз представляла тебя, одного в том поезде, убежденного в моей измене. Я столько раз пыталась разыскать тебя через Микеля, но он сказал, что ты больше не желаешь меня знать. Что тебе рассказали обо мне, Хулиан, какую ложь? Почему ты им поверил?

Теперь я понимаю, что потеряла тебя, потеряла все. Но даже сейчас я не могу позволить тебе уйти навсегда и забыть меня, не сказав тебе, что не держу на тебя зла, что я все знала с самого начала, знала, что однажды потеряю тебя и ты никогда не сможешь увидеть во мне то, что я вижу в тебе. Я лишь хочу, чтобы ты знал: я полюбила тебя с первого дня нашей встречи и все еще люблю тебя, сейчас даже больше, чем когда-либо, хотя это теперь не имеет для тебя значения.

Я пишу тебе тайком, чтобы никто не знал. Хорхе поклялся убить тебя, если снова встретит. Мне больше не позволяют выходить из дома, даже приближаться к окну. Не думаю, что они когда-нибудь простят меня. Кто-то, кому можно доверять, пообещал мне, что перешлет тебе это письмо. Не называю его имени, чтобы не скомпрометировать. Не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь мои слова. Но если это произойдет и ты решишь вернуться из-за меня, верю, что ты найдешь способ сделать это. Пока я пишу эти строки, я вижу тебя в том поезде, терзаемого мечтами, с душой, раненной предательством, бегущего от самого себя и от всех нас. Есть столько вещей, о которых я не могу рассказать тебе, вещей, которых мы не знали, и будет лучше, чтобы ты так никогда и не узнал о них, не узнал правду.

Я прошу у судьбы только одного: чтобы ты был счастлив, чтобы все, о чем ты мечтаешь, стало реальностью, и, хотя со временем ты меня забудешь, хочу, чтобы однажды ты понял, как сильно я тебя любила.

Навеки твоя,

Пенелопа.

дон Анаклето Ольмо сосед по дому в нашем подъезде
Дон Анаклето носил звание профессора, преподавал в старших классах школы испанскую литературу и другие гуманитарные предметы